Акварели для Космоса: Архитектор Галинa Балашова
В честью юбилейного года публикуем архивный из журнала ПР15, посвященного космосу об архитекторе Галине Балашовой, которая всю жизнь работала над «космическими интерьерами» в том числе и под личным руководством Сергея Королева.
Подмосковный город Королев, декабрь 1999 года. Панельная пятиэтажка с бросающейся в глаза патиной времени. Она ровесница первых космических полетов. Маленькая двухкомнатная квартирка, почти полностью превращенная в мастерскую художника. Повсюду акварели: портреты, пейзажи, причудливые жанровые сценки, фантастические птицы. Нет только архитектуры.
Несколько месяцев назад меня попросили помочь организовать и открыть выставку живописных произведений Балашовой в Центральном доме архитектора. Обаятельная, очень скромная женщина раскладывает свои акварели. Мое внимание привлекает эскиз эмблемы программы «Союз-Аполлон», случайно оказавшийся в папке.
– А это тоже вы делали?
– Да, только об этом мало кто знает. На моей работе мне запрещалось подписывать свою фамилию.
– А где же вы работали? – Мне пришлось двадцать шесть лет проектировать интерьеры космических кораблей и орбитальных станций. Но это все было давно и сейчас об этом даже не хочется вспоминать... Знаете, только последние десять лет, которые я на пенсии, чувствую себя свободной и счастливой, занимаюсь каждый день любимой акварелью. Кстати, когда проектировались «Союзы», мне приходилось делать для полетов пейзажи. Вместе с экипажем они улетали в космос. Обычно это были либо бухты любимого мной Судака, либо подмосковная природа в разное время года. Я размещала их в орбитальном отсеке, и они никогда не возвращались на землю. После отделения спускаемой капсулы этот отсек, который я проектировала, вместе с картинками при падении с орбиты полностью сгорал в атмосфере. Но мне этих пейзажей было не жаль, ведь обычно я делала их как копии своих натурных зарисовок, которые я еще храню.
Галина Андреевна Балашова (Брюхова) родилась в 1931 году в Коломне. Детство прошло в Лобне и Дмитрове. Отец, Андрей Федорович Брюхов, из старинного муромского дворянского рода, работал лесничим в Московской области. Его брат, Сергей Федорович, был архитектором. В семье все очень любили рисовать, и это повлияло на выбор профессии.
Окончив школу с серебряной медалью, Галина Андреевна в 1949 году поступает в Московский архитектурный институт. Училась у Ю.Н.Шевердяева, М.Ф.Оленева, Н.П.Сукояна. Дипломный проект – квартал жилых домов в районе Речного вокзала – выполнила на «отлично» под руководством Ю.Н.Шевердяева. Окончив институт в 1955 году, по распределению направлена в Куйбышев. Там в течение года, как молодой специалист, перерабатывала проекты, снимая излишне декоративные элементы. В 1956 году выходит замуж за Юрия Павловича Балашова, молодого специалиста-теплотехника, распределенного в ОКБ-1 (конструкторское бюро С.П.Королева, ныне РКК «Энергия» в Королеве), и возвращается в Подмосковье. В июне 1957 года при содействии своего мужа она поступает на работу в отдел главного архитектора этого предприятия, где так и была единственным дипломированным специалистом. Вплоть до 1964 года Г.А.Балашова разрабатывает ряд проектов: как для самого завода, так и для развивающегося рядом города: Дворец культуры, новые жилые дома.
Тогда же она знакомится с художником Виктором Петровичем Дюминым, работавшим на предприятии под личным руководством С.П.Королева. Это он придумывал первые варианты раскраски космических кораблей «Восход» и «Восток», выполнял художественное оформление чертежей и макетов, утверждавшихся руководством страны, и даже проектировал мебель для кабинета С.П.Королева. В 1962 – 1963 годах вместе они создают памятник на могиле выдающегося ракетостроителя Ф.А.Цандера в Кисловодске.
В июне 1964 года С.П.Королеву показывают натуральный макет нового многоместного космического корабля «Союз». В отличие от предыдущих аппаратов кроме спускаемой капсулы он имеет дополнительный орбитальный отсек, в котором космонавты могут более свободно жить и работать. Этот отсек первоначально был создан инженерами и конструкторами как аскетичный функциональный объем с набором красных ящиков и шкафов. С.П.Королеву он не понравился: «В космос человек не может летать в туалете». Он вызывает В.П.Дюмина и предлагает ему приступить к проектированию жилого интерьера. В.П.Дюмин рекомендует для этой работы единственного специалиста, работающего в системе предприятия – Г.А.Балашову. Так начинается история создания в нашей стране реальных архитектурных проектов среды жизнедеятельности человека на околоземной орбите.
Первый вариант интерьера орбитального отсека «Союза» была сделан за выходные. Когда в понедельник его показали Главному конструктору, он был принят за основу, с одной только рекомендацией – «сделать посовременнее». Представляя проект, Г.А.Балашова использовала вместо сухого технического чертежа прием «перспективы в разрезе», показав все богатые возможности акварельной отмывки. И в дальнейшем этот прием архитектурного убеждения останется для нее приоритетным.
Для доработки деталей архитектора командируют на неделю в макетный цех. Здесь под руководством А.В.Афанасьева и начальника проектого отдела К.П.Феоктистова происходит первое знакомство с требованиями космической технологии и организации пространств: построения сферической формы с учетом внутреннего атмосферного давления, равномерности расположения приборов и мебели для уравновешивания бортов. Командировка в Калинин на завод синтетических материалов позволяет предельно точно подобрать цвет и текстуру искусственной кожи и материалов, которые дублируются для мягкости новым тогда поролоном. Из таких материалов только что был сшит охотничий костюм для Н.С.Хрущева.
Проектируется для орбитального отсека мебель – диван и сервант. Они собираются на макете, где фактически каждый кубический сантиметр должен быть заполнен аппаратурой и приборами. Мебель становится, прежде всего, иллюзорной бутафорией, выполненной в «новой» земной эстетике. Стремление структурировать внутреннее пространство, существующее в условиях невесомости, вычленить «верх» и «низ» – также своеобразная дань земным традициям.
В феврале последний вариант проекта показывают С.П.Королеву, который его утверждает. Но Г.А.Балашова прекрасно понимает, что детальная реализация замысла невозможна силами одних инженеров без участия автора. Она обращается с просьбой к ведущему конструктору отдела А.В.Афанасьеву разрешить ей в свое нерабочее время участвовать в доработке деталей проекта, вплоть до приборных панелей. Естественно, что от такой помощи никто не отказывается. Несколько месяцев каждый день по вечерам она приходит в конструкторский отдел или проектирует дома. На основной работе меняется руководство и начинает назревать конфликт. К этому времени проектирование космических аппаратов полностью захватывает Г.А.Балашову, и она просит принять ее в отдел, где создается «Союз», но получает отказ. Возможно потому, что основной объем проектных работ завершен, но скорее это происходит от полного игнорирования инженерами вопросов художественного творчества. Однажды она слышит в свой адрес такое утверждение: «Архитектура космонавтам не нужна, они полетят и в консервной банке. Главное для них – выжить и выполнить программу». И в дальнейших своих проектах она будет постоянно ощущать на себе это отношение. Так, скорее не благодаря, а вопреки, на волне энтузиазма, был выполнен первый профессиональный проект интерьера космического корабля.
Осенью 1964 года по просьбе В.П.Дюмина Г.А.Балашову принимают на должность инженера в проектный отдел, где разрабатывается космический корабль для полетов на Луну, в сектор ЛОК (лунный орбитальный корабль). Она с самого начала проектирует орбитальный отсек этого корабля. Придумывает его новую форму в виде расширяющегося книзу яйца, рассчитывает стрингеры и шпангоуты, разрабатывает схемы компоновки интерьера. Затем занимается размещением приборов и оборудования, задает их конфигурации и габариты, согласовывая все это со смежными заводами.
Вся эта архитектурная деятельность осуществляется только благодаря тому, что Г.А.Балашова сама вписывает ее в свой план работы и постоянно доказывает руководству ее необходимость. В результате получился один из наиболее интересных и эстетически выверенных проектов. Отказавшись изначально от «пола и потолка», архитектор предлагает «неориентированную» свободную композицию, где максимально четко дифференцировано свободное пространство, а все приборы скрыты в двух симметрично расположенных по бортам закрытых стеллажах криволинейно-обтекаемой формы.
Проект ЛОКа по своей эмоциональности и художественной выразительности можно с полной ответственностью отнести к выдающимся произведениям архитектуры 60-х. Пять лет упорной работы, во время которой пришлось полностью изучить принципы космического конструирования, освоить огромный объем инженерных знаний. Постепенно выкристаллизовываются принципы организации внутреннего пространства: максимальное расположение приборных отсеков по периметру для дополнительной защиты от радиации, расчет равномерности их массы. Исключительно использование легких конструкций, негорючих и нетоксичных отделочных материалов. Большое внимание уделяется системе фиксации как самих космонавтов, так и всех предметов. К концу 1968 года строительство ЛОКа фактически завершено – проект реализован. И вот, после успешного полета американцев на Луну, советскую программу практически закрывают. В течение последующих лет автор ходит мимо валяющегося на территории завода корпуса своего так и не полетевшего корабля, в котором скапливается мусор... В конце 1960-х годов Г.А.Балашову переводят на разработку «Союза-М», как орбитального блока, так и спускаемого аппарата. В нем оборудования уже больше, и эстетика становится более технической. Любопытный факт – за экономию каждого килограмма веса конструкции полагалась премия. Когда Г.А.Балашова предложила не приклеивать декоративную обшивку, а привязывать тесемками, это дало 9 килограммов экономии и удобный доступ к приборам, но премию за это она так и не получила.
В начале 1970-х разворачивается программа «Союз-Аполлон», для которой архитектор участвует в проектировании «Союза 19». На нем необходимо было делать интерьер не только с учетом дополнительных приборов, но и политической значимости события. Руководство предложило использовать красный цвет, как символ нашей страны. Неожиданно возникла проблема, связанная с осуществлением цветной телетрансляции из космоса. Красный цвет получался в телевизоре черным, и в итоге его пришлось заменить зеленым.
С 1976 по 1987 год Г.А.Балашова участвует в создании первых орбитальных станций «Салют 6,7», выполняет эскизы покраски корабля «Буран» и начинает «для души» разрабатывать по просьбе генерального директора серию памятных медалей и вымпелов в честь каждого полета. Первый успешный опыт космической эмблематики принес больше разочарования, чем удовлетворения. Придуманный как значок советско-американского космического сотрудничества, он вскоре становится официальным символом программы «Союз-Аполлон». Никто, кроме руководства КБ и агентства по авторским правам, так и не знал, кто был его настоящим автором. Г.А.Балашовой не только запретили обнародовать свою фамилию, но и приказали отказаться от гонораров.
Своеобразной вершиной творчества архитектора в эти годы становится орбитальная станция «Мир», которая еще до сих пор летает на околоземной орбите. В личном архиве сохранились два листа с первоначальными предложениями – перспективы рабочего отсека и салона станции. Здесь стоит отметить, что часть самих проектных листов удалось сохранить именно благодаря тому, что архитектурные разделы работы, выполнявшиеся как дополнение к конструкторским чертежам, просто не были учтены и потому не попали в секретные архивы. Станция «Мир», имевшая диаметр до 4,5 метра, требовала к себе нового подхода. Как и в предыдущих своих объектах, инженер-архитектор (именно так «для себя» подписывает свои чертежи Г.А.Балашова) ведет комплексное проектирование от конструирования объемов и размещения огромного количества бортовых систем вплоть до установки системы гиродинов (стабилизаторов вращения). Архитектурный раздел начинался с настоящей схемы функционального зонирования: рабочий отсек, зоны отдыха, ремонта, гигиены, каюты для сна. Все это впервые в нашей практике было блестяще разработано. Несмотря на последующие переработки, основная схема так и осталась неизмененной.
Символично, но Г.А.Балашова доделывает станцию «Мир» в конце 1980-х годов, уже выйдя на пенсию и устроившись в свой корпус ночным сторожем. Так, в отличие от ведущего инженера, у нее оставалось больше времени для архитектуры, которую всю свою творческую жизнь она не просто любила, но и создавала только по своей собственной инициативе.
До сих пор Г.А.Балашова так и не понимает, почему в РКК «Энергия» не была организована хоть небольшая архитектурно-проектная группа, почему плохо учитывались послеполетные замечания и предложения космонавтов, которые касались удобства и эстетики внутреннего пространства и почему ей всю жизнь приходилось преодолевать на своем пути преграды. Возможно, именно это в очередной раз доказывает известный тезис о максимальном развитии творческого потенциала в условиях жесткого ограничения и негативного воздействия. Уникальное наследие первого архитектора, оказавшегося способным начать реальное проектирование для космоса, убедительно это подтверждает. Прощаясь, Галина Андреевна задает мне вопрос, который, очевидно, она не решалась озвучить весь вечер: «Скажите, а вы действительно думаете, что эти мои проекты могут быть сейчас кому-то интересны?»
