Дворовый вопрос: как похорошеет Москва благодаря ее жителям

Новая инициатива программы «Мой район» при столичном правительстве — создание дворов с вовлечением горожан. На данный момент завершен ключевой этап, стартовавший в феврале текущего года: проектирование вместе с будущими пользователями. Следующий шаг — разработка проектной и рабочей документации, в весенний сезон начнется стройка, и уже в будущем году в Москве появится пять новых дворов, каждый из которых по-своему уникален и отражает потребности жителей.

«Первыми ласточками» стали два двора на северо-востоке столицы — в Лосиноостровском районе (ул. Норильская и Изумрудная) и Бибиреве (ул. Коненкова и Пришвина), — и еще три двора — на юго-востоке: в Марьине (на Новочеркасском бульваре), Кузьминках (на ул. Академика Скрябина) и Рязанском (на ул. Васильцовский Стан). Соответственно, проектированием вместе с жителями занимались пять архитектурных бюро, отобранных на основе релевантного опыта и частично усиленных специалистами по соучаствующему проектированию: бюро «Дружба», консорциум бюро «Практика» и «Проектной группы 8», бюро megabudka, команда бюро «Народный архитектор» и YOarchitects и бюро UTRO вместе с экспертом Любовью Гурарий. 

Путь к сердцу жителей лежит через дворы

Отличительная черта инициативы программы «Мой район» как раз в том, что она сосредоточена на дворах: многие города уже обратили внимание на парки, скверы, площади и набережные; во вновь появляющихся проектах активно используется в том числе и вовлечение жителей. Однако о массовом преобразовании дворов методом так называемого соучаствующего проектирования пока что заявила только Казань, и пока оно лишь набирает обороты. 

Между тем, двор — это самое близкое к любому горожанину общественное пространство, и в этом смысле он обладает колоссальным потенциалом. Через него, например, город может продемонстрировать и согласованность действий своих департаментов, когда все разноплановые работы (замена коммуникаций, перекладка асфальта и т.д.) происходят в логичной последовательности, и свою продуманную заботу о жителях, предоставляя возможность им самим — при деятельной поддержке властей — трансформировать свою повседневность. Это, в свою очередь, развивает в людях чувство сопричастности, локального патриотизма, бережного отношения к тому, что создано с ними и для них. Формирует сообщества, благодаря которым город только и может развиваться устойчиво и благополучно.

Вовлечение как наиболее эффективный способ работы со сложившейся средой

Другое важное отличие данной программы — вовлечение жителей как таковое, когда выявление актуальных запросов и поиск оптимальных решений происходит уже на самых ранних этапах взаимодействия всех интересантов. Причем речь не только о самых разнообразных аудиториях непосредственно среди пользователей двора (дети, подростки, молодые мамы, пожилые люди, работники локальной сервисной инфраструктуры), но и о представителях местных властей и эксплуатирующих организаций. Как отмечает Артем Укропов, сооснователь и управляющий партнер бюро megabudka, которое работало в Марьине, проектирование с вовлечением в уже сложившейся среде гораздо сложнее, чем в новых районах: «Мы часто проектируем общественные пространства экспертно, работая со дворами, которые только строятся и где есть четкие, но абстрактные целевые группы. Здесь же сложность в том, что приходится работать с уже сложившейся аудиторией, с устоявшимися укладом и привычками. И наше экспертное мнение, что необходимо этому двору, может противоречить мнению жителей. Фактически наша главная задача в этом проекте — модерация интересов всех существующих пользовательских групп и упаковка их пожеланий в ограниченном пространстве». Тем не менее, пожалуй, это наиболее эффективный способ проектирования и реализации изменений, которые будут всеми восприняты адекватно. 

Трудности перевода, или Надо чаще встречаться

«Наверное, не бывает процесса соучаствующего проектирования с таким количеством участников, чтобы все проходило гладко, — делится Александра Черткова, архитектор двора в Лосиноостровском районе и партнер бюро «Дружба». По ее словам, люди пока что элементарно не готовы непосредственно думать и участвовать: они привыкли к стандартным «слушаниям», оценке уже кем-то сформированных решений. Однако когда они наконец понимают задачу, то охотно вовлекаются, и тогда самое сложное — прийти к компромиссу, научиться слушать друг друга и договариваться, что становится возможным во многом за счет живых встреч. 

С последними в данном случае как раз возникли проблемы: весной пилотная программа преобразования пяти дворов столкнулась, как и половина мира, с карантином и запретом на публичные мероприятия. «Вначале мы были полны решимости, следуя методике соучаствующего проектирования, устроить с жителями серию очных встреч, — комментирует Яна Максимова,экс-руководитель проектного офиса по внешним связям «Мой район». — Но до запрета мы успели провести только одну встречу из трех. И хотя оповещение жителей о том, что способ коммуникации меняется, на том этапе вызвало определенные трудности, онлайн подарил нам новые возможности, которые в офлайне мы не могли бы реализовать. Мы вынужденно изобретали все новые способы донесения информации. В итоге — благодаря онлайн- и офлайн-анкетированию, зум-конференциям, социальным сетям и чатам, вирусным видео и информационным стендам непосредственно на площадках — нам удалось охватить гораздо больше людей».

По ее словам, в условиях самоизоляции каждая команда архитекторов не только использовала все возможное разнообразие инструментов вовлечения, но и получила возможность работать индивидуально с каждой группой пользователей. Например, Алена Зайцева, архитектор двора в Рязанском районе и партнер архитектурного бюро UTRO, рассказала, что им удалось пообщаться непосредственно с подростками и вместе с ними спроектировать спортивную и игровую площадки.

Выборочное общение помогло обнаружить и скрытые противоречия: так, Артем Укропов и его коллеги выяснили, что мужчинам и женщинам среднего возраста в их дворе нужны одни и те же зоны, но пересекаться между собой они не склонны. А дети, с которыми родители хотели бы проводить время вместе, напротив, мечтают максимально дистанцироваться от взрослых.

В то же время, как отмечает Укропов, в условиях, когда во дворе с большим количеством жителей (его бюро работало с пространством для 1500 человек) соседское сообщество не сформировано — а чаще всего это так, — то его сплочение — приоритетная задача для архитектора. Поэтому в их проекте «двора-архипелага», помимо независимых «островов», появилась и такая конструкция, как большие качели, на которых могут соседствовать друг с другом люди совершенно разных возрастов. Причем конфигурацию качелей можно поменять, если, скажем, во дворе появится больше малышей. 

Александра Черткова, чье бюро «Дружба» специализируется на пространствах для детей, утверждает, что тем, кто помладше и постарше, хоть и предпочтительно играть в разных зонах, но находиться эти зоны должны рядом, чтобы ребята учились друг у друга,. «Грамотное распределение зон — залог здорового двора, — рассказывает Александра. — Если мы расположим вокруг игровых площадок зоны отдыха для старшего поколения, то дети всегда будут под присмотром, а маргинальным элементам, которых все так опасаются, при активном использовании пространства всеми остальными просто не останется места».

С другой стороны, соглашаются все, очные встречи так или иначе необходимы и в процессе вовлечения. «Интернет хорош для максимального охвата, но чтобы все договорились и подружились, нужно встречаться офлайн», — говорит Антон Ладыгин, автор двора в районе Кузьминки и партнер бюро «Народный архитектор». «Если бы не было запрета на массовые мероприятия, мы бы закончили этап проектирования большим дворовым праздником и совместными играми, — объясняет Яна Максимова. — Это должно становиться важной вехой в формировании местного сообщества. Тогда они и в дальнейшем будут активно использовать и развивать среду своего двора — и действительно перевешивать качели в зависимости от демографического состава».

Много зелени, много активности и мало шума — чего же хотят москвичи

«В нашем случае жители просили сохранить камерный зеленый характер двора, который ни в коем случае не должен был стать похож, например, на Парк Горького, — рассказывает Александра Черткова. — У этого места уникальная история, раньше здесь были дачи, поэтому мы постарались сохранить именно этот мотив: цветущие кущи плодовых деревьев, много деревянных конструкций и натуральных покрытий, в том числе древесной коры, на детских площадках — для Москвы это достаточно необычный и прогрессивный вариант, но жители и администрация нас поддержали». 

У пользователей двора, с которыми работало бюро UTRO Алены Зайцевой, был аналогичный запрос: побольше зелени, причем такой, на которую приятно смотреть из окна: «Далеко не все подъезды трех домов вокруг нашего участка выходят во двор, поэтому мы рассматривали его не только с точки зрения стандартных пользовательских сценариев “выйти погулять с ребенком”, но и с точки зрения эффектных пейзажных видов: растения подбирались так, чтобы выглядеть по-разному в разные сезоны».

Еще одной общей проблемой преобразуемых дворов стал излишний шум, особенно там, где есть места для занятий спортом или проходят транзитные маршруты к метро. Бюро UTRO в Рязанском районе использовало специальные шумозащитные экраны: «Нам повезло, что в команде генпроектировщика обнаружился опытный акустик, который помогал нам справиться с проблемой. Плюс мы заложили озеленение большими деревьями со сформированной кроной везде, где не проходят подземные коммуникации».

В Кузьминках Антон Ладыгин боролся с гулкостью спортивной коробки: несмотря на то, что ее неудачно расположили под наклоном, она страшно гремела и не пользовалась популярностью, жители захотели ее сохранить при условии снижения шума. Поэтому площадку сделают в другом, более удачном месте и из современных звукопоглощающих материалов, а перепад рельефа обыграют детской горкой. «Изначально мы хотели устроить там амфитеатр — место, где жители могли бы собираться и что-то обсуждать; но эту идею решительно отвергли, зато горку и дополнительную геопластику восприняли на ура».

В Марьино мнения по поводу того, быть или не быть спортивной зоне, разделились поровну. И бюро megabudka предложило компромисс: универсальная поляна. На ней при желании можно позже натянуть сетку или установить тренажеры — а можно повесить еще одни качели.

Экзотические пожелания жителей были связаны опять же со спортом: часть обитателей двора в Лосиноостровском районе предлагали подвесить боксерскую грушу, на которой один из активных жителей был готов тренировать подростков. Однако другая часть соседей не поддержали эту инициативу, снова ссылаясь на шум.

А вот на парковках, которых, казалось бы, все хотят как можно больше, особо никто не настаивал: Александра Черткова и Алена Зайцева отмечают, что у них была обратная ситуация. Антон Ладыгин признается, что в Кузьминках он все же добавил пару новых машиномест, но исключительно за счет оптимизации размеров спортивной площадки. В свою очередь, Сергей Георгиевский — урбанист, генеральный директор Агентства стратегического развития «ЦЕНТР», которое среди прочего проводит многочисленные конкурсы на развитие общественных пространств, — подчеркивает, что во многих странах мира уже давно условием покупки автомобиля становится подтверждение оплаченного места его хранения, то есть проблема решается силами собственника, а не города. Так что рано или поздно и Москва должна к этому прийти.

Уникальные жители — уникальные дворы

«У всех дворов схожие проблемы: устаревшее оборудование, отсутствие внятного зонирования, плохое освещение и т.д., — отмечает Александра Черткова. — Но, когда ты работаешь с жителями, то запрос от каждого двора получается уникальным». Именно таким образом — при участии москвичей — дворы, по мнению архитекторов, могут обрести свое узнаваемое лицо. «Чтобы еще добавить индивидуальности, — делится Алена Зайцева, — мы вместе с жителями разработали графичный код — несколько вариантов ботанического принта, которые хотим использовать и на резиновых покрытиях, и на шумозащитных экранах, и на стенах двух электрощитовых установок». «У нас у всех получилось пять разных дворов, и очень важно, что таким образом создается идентичность конкретного места, — подчеркивает Артем Укропов. —  Люди вовлекаются в процесс, начинают ценить то, что сами предложили, меньше ломают, а, напротив, контролируют и заботятся». 

«Перед нами уникальные нетиповые дворы, — поддерживает участников проекта Сергей Георгиевский. — Но самое главное — что такое небольшое в масштабах города пространство становится местом диалога, причем диалога людей, которые до этого, возможно, никогда друг с другом не разговаривали».

«Есть проблема принципиального недоверия, люди боятся быть обманутыми, — сетует Александра Черткова, — но хочется верить, что мы с вами создадим такой прецедент, после которого подобная практика станет естественной. Я, например, очень жду, когда ко мне кто-то тоже обратится как к жителю и захочет вместе со мной спроектировать двор».