Эстетизация повседневности: история самого «гламурного» архитектона петербургского архитектурного фестиваля
С 13 по 17 сентября в петербургском «Манеже» прошел обновленный фестиваль «Архитектон» под эгидой местного Союза архитекторов. Событие, тем не менее, получилось отнюдь не местечковым, а масштабным, как сейчас любят говорить — «федерального уровня», и при этом очень архитектурным, насыщенном идеями, месседжами и манифестами. Начинаем рассказ о перезагрузке фестиваля с одного из самых заметных — по крайней мере для горожан, причем даже и после окончания прочих мероприятий — высказываний: экспозиции «Архитектоны. Магистрали», выставленной с заднего фасада «Манежа» (сначала их хотели расставить вдоль Конногвардейского бульвара), для которой 15 молодых команд архитекторов до 35 лет переосмысляли образ «чистой архитектуры». Точнее — с одного конкретного «Архитектона» под названием «Глэмстрой», который разместился особняком у западного фасада, со стороны улицы Якубовича. Участница команды, которая его создала, — искусствовед Ксения Бендина — написала нам о том, что послужило вдохновением для объекта, который, судя по имени, эстетизирует повседневную стройку; а также при чем тут несохранившийся петровский дворец на Новой Голландии, заключенный в трубу канал и первое в Петербурге озеленение общественного пространства.
16 (27 по новому стилю) мая 1703 года на одном из отвоеванных у шведов островов была заложена деревянная крепость, ставшая первой постройкой петровского «парадиза» — Санкт-Петербурга. Самого Петра на закладке крепости не было, так как до конца не была ясна судьба новых территорий. Лишь три года спустя, в свой день рождения, Петр установил закладной камень уже для перестройки крепости в камне. Не только перестройка Петропавловской крепости, но и любое другое архитектурное событие не проходило без участия самого императора. Он выполнял роль архитектора-прораба, нередко «гулял по работам» — отслеживал все этапы строительства.
В отличие от современного облика Петербурга, по замыслу Петра центром новой столицы должен был стать Васильевский остров. Именно там появились первые каменные строения — дворцы царских сановников и административные здания; были даже вырыты каналы, по которым планировалось передвигаться на лодках. После смерти императора каналы были засыпаны, и центр постепенно перешел на противоположную сторону Невы.
Адмиралтейский остров же первоначально должен был стать промышленной зоной, поэтому активно предпринимались меры, чтобы знатные и богатые люди не строили там домов. Помимо городского строительства важной задачей при создании Петербурга было строительство Северного флота, и Адмиралтейский остров, по мнению Петра, был для этого наилучшей площадкой. Поэтому общий вид острова в начале XVIII века был весьма аскетичным. В 1704 году были заложены верфь и здание Адмиралтейства. Так как местность была низменной и заболоченной, для транспортировки древесины к Адмиралтейству была разработана сеть каналов. Дороги были ненадежными, а сам император хотел, чтобы в новой столице передвигались исключительно на лодках, а не в каретах. Появились Крюков и Адмиралтейский каналы, соединившие Неву и Мойку, а образовавшийся остров из-за устройства территории по образцу голландских верфей получил название «Новой Голландии». О вовлеченности Петра I в процесс строительства также говорит тот факт, что на острове находился один из его личных дворцов (1). После смерти императора, уже в 1730-е годы, «Голландия» начала выполнять роль склада древесины. Древесину переплавляли к Адмиралтейству по одноименному рукотворному каналу, который появился около 1717 года и в последствии стал Конногвардейским бульваром.
(1) В своей книге «Новая Голландия и ее окружение» краевед Татьяна Соловьева указывает чертеж, ранее находившийся в фонде картографии Библиотеки Стерлинга в Йельском университете. На нем в центре острова ясно виден одноэтажный дворец, в котором Петр мог останавливаться при посещении Галерной верфи.
Первоначальная, заложенная Петром роль Адмиралтейского острова как промышленной окраины начала меняться к началу XIX века, что особенно отразилось на облике Адмиралтейского канала. К тому времени на территории уже появились Конногвардейский Манеж и казармы лейб-гвардии Конного полка. Восточная часть канала использовалась как водоем для лошадей, а из казарм и других прилегающих строений в него сливали канализационные воды. Нужда переплавлять древесину к тому моменту уже отпала, течение практически остановилось и канал было решено засыпать.
В 1830-х годах архитектор Карл Росси предложил устроить вместо канала аллею для прогулок. Работа над бульваром стала одним их последних проектов уже находившегося в отставке архитектора. Работы по устройству трубы и засыпке канала в 1844 году провел инженер П.А. Мейнгард, а проект бульвара авторства Росси был утвержден год спустя (реализация — архитектор Н. Е. Ефимов). На месте бывшего канала появилась широкая улица, на которой посадили деревья.
В то время в Петербурге сады размещались исключительно на территории частных домов и дворцов: близлежащий Александровский сад будет открыт только в 1874 году, а в целом город покроется деревьями во времена СССР. Так, говоря современным языком, Конногвардейский бульвар Карла Росси стал первым проектом озеленения общественных пространств в истории Петербурга. В 1845 газета «Северная пчела» писала: "Что было за несколько лет перед сим у Поцелуева моста и позади Конногвардейских казарм и что теперь! Этот бульвар от Исаакиевской площади до поворота на постоянный мост через Неву — прелесть, а нет никакого сомнения, что владельцы домов со стороны Галерной улицы воспользуются благоприятными обстоятельствами и выстроят здесь прекрасные дома. В прошлое воскресение мы встретили множество гуляющих и, к радости нашей, много детей, игравших будто в домашнем саду. Будь в С.-Петербурге климат не такой плакса и небо повеселее, было бы чудо!«(2)
Вскоре на бульваре появились две колонны со статуями Побед работы скульптора Христиана Даниэля Рауха — ответный подарок Прусского короля Фридриха-Вильгельма IV на скульптурную группу «Укротителей коней» Петра Клодта, отправленных в Берлин в 1843. Подобные статуи в то время воспринимались как украшения городских пространств.
(2) А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев, А. Б. Рыжков и др.: «Большая топонимическая энциклопедия Санкт-Петербурга: 15000 городских имён». Издательство «ЛИК», 2013. С. 159-160.
К 1860-м на территории Адмиралтейского острова был построен особняк Л. В. Кочубея, уже стояли доходный дом И. О. Уткина, Исаакиевский собор, Николаевский дворец. Образ Адмиралтейского острова приблизился к тому, как он выглядит сейчас: аллеи и парки для прогулок, «элитная» застройка, соборы и дворцы. Единственное, что могло бы соответствовать первоначальному видению Петра в застройке нашего времени —Адмиралтейские верфи, расположенные к западу от Новой Голландии. Они дают возможность почувствовать столкновение двух Петербургов — фабрично-заводского, индустриального города, развернувшего в жерновах своей стройки историю страны и парадной столицы огромной империи, с ее гранитными набережными и дворцами.
Воссозданию образа этого первого, петровского Петербурга и посвящен объект «Глэмстрой», созданный в рамках фестиваля «Архитектон» в петербургском Манеже. Он размещен на территории Адмиралтейского острова, слева от входа в Манеж (со стороны улицы Якубовича) и представляет собой художественное переосмысление петровской стройки. В его формах угадываются строительные леса, остов строящегося корабля, русло засыпанного канала, по которому транспортировалась древесина — основной материал объекта. Большая часть конструкций выполнена из окоренного хвойного баланса и покрыта ярко-розовой огнебиозащитой, которая совмещает утилитарную и эстетическую функции. К центральным «ребрам» крепится кинетическая часть — интерактивные подвижные балки. Приведенные в движение, они сталкиваются друг с другом и воскрешают гул петровской стройки. Установленный сбоку от входа в Манеж и в 50 метрах от Исаакиевского собора, «Глэмстрой» создает контраст «промышленного» и «парадного» Петербурга, XVIII и XIX веков, «прошлого» и «современности».
