ГЭС-2: лицом к городу
О том, что на стрелке Острова стоит похожее на огромную базилику здание электростанции начала XX века, лет 10 назад знали в основном узкие специалисты и краеведы. Сегодня территория бывшей ГЭС‑2, еще до официального открытия «Дома культуры» фонда V-A-С, стала одним из самых притягательных мест в Москве. И независимо от того, каким будет наполнение культурного пространства, главное уже произошло — нам вернули фрагмент города и величественное историческое здание в нем. И сделали это с любовью.
Искусство быть современным
Фонд V-A-С, основанный Леонидом Михельсоном, одним из самых богатых людей России, и куратором Терезой Иароччи Мавикой, занимается современным искусством, или, как они сами описывают — «культурным производством». Основная выставочная деятельность долго была связана с Венецией, но в 2014 году решено было открыть еще одно пространство в Москве.
Примерно в это же время столичные власти запустили программу по обновлению электростанций, и несколько исторических зданий были выставлены на продажу. Поэтому Тереза Мавика предложила Леониду Михельсону посмотреть, не подходит ли какое-то из старых зданий под нужды фонда. ТЭЦ‑7 рядом с Трехгорной мануфактурой кастинг не прошла, а вот ГЭС‑2 на Болотной набережной показалась вариантом, к которому стоило присмотреться. «Когда я рассказывала про это место, Леонид Викторович задал мне вопрос, который я слышала потом много и много раз: „А где это — Болотная набережная?“ И я поняла, что место в самом центре города, буквально у Кремля, для москвичей почему- то не-место. Несмотря на то что рядом „Красный Октябрь“, уже популярная „Стрелка“, „Ударник“, Дом на набережной, этот фрагмент застройки острова для всех словно не существовал », — говорит Тереза Мавика.
Здание бывшей электростанции, построенное в 1905– 1907 годах по проекту Василия Башкирова для питания контактной сети городского трамвая, значительно превосходило нужные для выставок площади. Эклектичное, сочетающее промышленные и неорусские черты, оно на первый взгляд казалось слишком огромным и сложным для реконструкции: в России еще не было прецедентов работы с индустриальным памятником такого масштаба. Равняться можно было скорее на историю лондонской электростанции Бэнксайд, ставшей знаменитой Галереей Тейт, или перестроенный Рэмом Колхасом из спиртового завода Фонд Prada в Милане. В Москве пока не находилось ни авторов, ни заказчиков, способных осилить этот «меч-кладенец ».
Это был вызов, от которого нельзя было отказаться: вместо выставочных пространств появился шанс сделать что-то доселе в Москве невиданное. Чем искать площадку поменьше, фонд V-A-С решил расширить масштаб деятельности и создать не просто выставочные залы, а «фабрику смыслов», соединив галереи, мастерские, библиотеку, концертный зал и арт-резиденцию. Настоящий дворец современной культуры.
Гибкость и простор
Для новой программы фонда нужна была не просто большая, но открытая и очень гибкая площадка. Для ее создания решено было пригласить франко-итальянское бюро Renzo Piano Building Workshop (RPBW) и бюро «АПЕКС» для российского сопровождения. В качестве ориентира Тереза обозначила для Ренцо Пьяно нереализованный концепт Дворца развлечений Fun Palace британского архитектора Седрика Прайса: архитектурную мечту о постоянно трансформируемом, легко перестраивающемся здании, по которому можно свободно гулять, впитывая новые впечатления.
Идеи простора и свободы стали лейтмотивом всего проекта. Причем как внутри, так и снаружи. Впервые оказавшись на острове рядом с только приобретенной ГЭС‑2, Ренцо Пьяно попросил Леонида Михельсона выкупить и снести все поздние, хаотично поставленные строения, которые загораживали вид на электростанцию с Патриаршего моста, и теснотой застройки убивали красоту самого здания. Во время сноса одного из них в подвалах обнаружились старинные своды — их создали в 1868 году для водочных складов Смирнова, а позже застроили и забыли. Это стало равносильно находке клада: своды вошли в проект ГЭС‑2 самостоятельной единицей.
Мешал простору и корпус новой берсеневской подстанции, введенной в 2016 году, избавиться от которого было невозможно. Поэтому его решили убрать из виду. «Когда ты выходишь из красивого здания, ты должен сохранить эту красоту в себе, нельзя сразу уткнуться в уродливую стену. Поэтому мы будем полностью менять горизонт», — говорил Ренцо Пьяно Терезе Мавике. Так родилась идея изменить топографию участка и расположить за ГЭС-2 поднимающуюся волной березовую рощу, которая как ширма скрыла и неказистое окружение, и массивный храм Христа Спасителя, а заодно и подземную парковку внизу. Вокруг строящегося храма искусств должны были быть только небо, березы и река.
От RPBW проект вели Антонио Бельведере, Мэттью Даубах, Дариус Майкоф, Паоло Кариньяно, Боб Миллонци и работавшая на тот момент в парижском офисе мастерской Анна Прокудина, которая вернулась в Москву и стала связующим звеном между франко-итальянским бюро и русской стройкой.
Работа началась с того, что были разобраны все лишние постройки и добавленные в советское время внутренние стены и перекрытия: расчищенное со всех сторон и изнутри здание снова стало напоминать ту внушительную базилику городской электростанции, что построил Василий Башкиров. ГЭС-2 наконец стали замечать москвичи — до этого колоссальный объем практически не читался снаружи. Кроме того, была раскрыта историческая ажурная конструкция ферм, к проектированию которых, вероятнее всего, приложил руку Владимир Шухов.
Новое место на карте Москвы
Первым этапом нужно было встроить здание в городскую среду, чтобы оно перестало быть «не-местом»: так появилась идея создать Спуск — нарастить набережную перед ГЭС‑2 и организовать новое общественное пространство. Чтобы действительно распахнуть здание вовне, сделать его доступным каждому, примыкающий к «базилике» насосный корпус сделали максимально проницаемым: со стороны Спуска стена почти насквозь прорезана высокими стеклянными проемами, которые в теплое время года можно раскрывать, связывая здание и пространство перед ним в одно целое. В мастерской Ренцо Пьяно эту часть проекта уютно называют Пьяцца, что перекликается с традицией — так же называют площадь перед другим творение мастерской — Центром Помпиду в Париже. В этой открытой и связанной с городом части находится приветственная зона: стойка информации, билетная касса, магазин и кафе, которое будет частично выходить на улицу. В выступающем со стороны Патриаршего моста ризалите откроется ресторан высокой кухни.
Приятно, что Москва сразу приняла новое пространство, еще до открытия самой ГЭС‑2: в теплые дни все стекающие к каналу ступени Спуска заполнены любителями перекусить на открытом воздухе, компаниями молодежи и желающими отдохнуть во время прогулок по городу. А после появления приехавшей «погостить» в Москву на несколько месяцев нашумевшей скульптуры «Большая глина № 4» Урса Фишера популярность места многократно усилилась.
С другой стороны здания ГЭС‑2 появилась «плита»: как раз та вздымающаяся, «словно вскинутая салфетка», по словам Анны Прокудиной, конструкция, на которой высажена березовая роща. За счет этого подъема роща не просто скрывает за собой неприглядный задник новой подстации, но и создает новые ракурсы: с нее открываются неожиданные виды как на основное здание, так и на Москву вокруг, которая сквозь заросли берез выглядит необычно пасторальной.
Для того чтобы связать территорию ГЭС‑2 с городом, помимо развития Спуска был реконструирован участок Патриаршего моста между Берсеневской и Якиманской набережными: здесь появился амфитеатр и лифты, сам мост приобрел современный сдержанный характер, гораздо более соответствующий новому комплексу, чем прежний образ с развесистыми фонарями. ГЭС‑2 стала обязательной точкой многих пешеходных маршрутов, в частности недавно презентованного проекта «Музейная четверка», объединившего ГМИИ им. Пушкина, ГЭС‑2, Новую Третьяковку и музей «Гараж» в московский аналог «музейной мили».
«Фабрика света»
Доминантой нового проекта выступили трубы. На исторических снимках трубы старой электростанции были кирпичными и узорчатыми, но в войну их разобрали — они могли служить ориентиром для налетов. После войны трубы вернулись, но металлические, скучно-серые и разновысокие. Поэтому в процессе реконструкции их разобрали за неимением исторической ценности и ненадобностью. А потом трубы вернулись, но уже совсем в другом качестве: теперь они стали «легкими здания». Их цель — забирать для системы вентиляции свежий воздух на высоте 70 метров. Броский синий цвет труб тоже символичен: с одной стороны, это цвет неба , который подчеркивает, что трубы — сама чистота и больше не загрязняют атмосферу Москвы. С другой — здесь есть самоцитата из образа Центра Помпиду с его знаменитыми цветными трубами на фасаде. И будем честны, не обошлось и без доли провокации (а как без нее обойтись в современном искусстве?): ярко-синие трубы бросаются в глаза почти из любой высокой точки в центре Москвы, что привлекает внимание к проекту. Не всегда восторженное, но внимание.
Впечатление свободно распахивающегося пространства сохраняется и внутри здания. «Мы хотели обратиться к истокам и понять, как все было организовано изначально. На старых снимках мы увидели, что центральный высокий неф был пустым, все бойлеры, технические машины располагались в боковых нефах. Мы пошли по этому же пути и оставили центральное высокое пространство максимально свободным, оно стало главной осью, вокруг которой расположились все функции», — рассказывает Анна Прокудина, архитектор RPBW. По аналогии с Пьяццей, эту 100-метровую часть назвали Проспектом.
Из здания было вывезено 700 тысяч тонн оборудования — от насосов еще царских времен до советских аппаратов. Часть была подарена музеям — Политехническому и музею Мосэнерго. «Главный подвиг даже не в том, что мы все здесь расчистили, а в том, что мы провели инвентаризацию каждой детали», — делится Тереза Мавика. О том, как выглядела станция на момент покупки и как она работала до закрытия, фонд V-A-С снял фильм, включающий интервью последних сотрудников электростанции. А в интерьере на память о прошлом сохранились внушительный исторический насос, встречающий у входной зоны, и кран-балка советских времен под потолком.
Ренцо Пьяно полностью застеклил крыши здания, благодаря чему все пространство внутри наполнено светом и воздухом, а ажурные шуховские конструкции создают необыкновенную игру светотени. Следом за стеклянной кровлей появилась идея солнечных панелей, которые позволяют сэкономить на расходе электроэнергии, особенно в летние месяцы.
Все необходимые для функционирования фонда лектории, сцены для спектаклей, кабинеты сотрудников словно парят в этом легком пространстве. И это во многом действительно так — верхние, добавленные в нефы и малый машинный зал этажи не опираются на стены, а «вывешены» антресолями, соединены переходами, мостиками — все пространство перетекает, легко считывается из центрального пространства Проспекта и в целом интуитивно понятно.
В частности над Проспектом на уровне второго этажа парит платформа со взбирающимися вверх ступенями трибуны: это будущее пространство для концертов и перфомансов. Открытое со всех сторон – оно так продумано с точки зрения акустики, что звук не распространяется по всему зданию, а собирается именно здесь на площадке.
Привязывать эту ажурную легкую архитектуру к российским нормативам и реалиям RPBW помогало бюро «АПЕКС», которое выполняло роль локального архитектора, генпроектировщика, занималось сопровождением по архитектурным и пожарным требованиям и согласованиями во всех необходимых инстанциях, в том числе в департаменте культурного наследия. «Главной задачей было реализовать проект в задуманной Мастерской Ренцо Пьяно форме, но в рамках действующих нормативов, для чего приходилось порой искать компромиссы», — рассказывает Анастасия Надеева, главный архитектор проекта ГЭС-2 в «АПЕКС».
Например, в оригинальном проекте все лестницы были открытыми, воздушными, что не соответствовало пожарным требованиям: согласно российским нормативам, открытыми могут быть только эвакуационные лестницы не выше второго этажа. Идея «обернуть» лестницы стеклянным коробом тоже не проходила по нормам пожаростойкости стекла, а все остальные варианты лишали пространство необходимой проницаемости и легкости. Поэтому совместно было найдено решение: оградить лестницы специально разработанными многослойными стеклянными конструкциями, которые соответствовали бы нормам законодательства и при этом помогли сохранить образ полупрозрачного пространства.
Чтобы не перегружать здание, но вместить в него все необходимые, заложенные фондом функции, было принято технически очень сложное, если учитывать близость реки, решение — сделать подземный этаж. Для этого здание ГЭС‑2 буквально вывесили на ножках-опорах, а внизу выкопали огромный котлован, глубиной до 10 метров. На подземном уровне расположились основные выставочные пространства площадью более 3 000 м2, хранилище и парковка. Причем хранилище сделано по отработанной технологии box-in-box, коробка в коробке: у него две бетонных оболочки одна в другой, и при любой протечке у произведений искусства самая надежная защита от влаги.
Единственной новой постройкой стал актовый зал, или, как его называют в мастерской, — Аудиториум, выступающий из исторического объема в сторону рощи. Зал на 420 мест — самое легко трансформируемое помещение во всей ГЭС‑2. Он рассчитан на 10 всевозможных комбинаций: сиденья складываются, сцена опускается и поднимается, акустические панели поворачиваются, окна закрываются шторами black-out, а самое большое окно, выходящее в сторону рощи, превращается в экран — здесь можно устраивать кинопоказы, концерты, лекции и показы перформативного искусства.
Ювелирная реконструкция
Чтобы исторические конструкции выдержали новый вес стеклянной кровли с солнечными панелями, стальные фермы были отреставрированы и усилены. Они перебирались буквально вручную, а затем соединялись и усиливались по старинной технологии — клепками. «Это была колоссальная работа, которая была бы невозможна в Европе. Стоимость подобной реставрации существенно превышает стоимость новых конструкций, и трудно представить, что где-то еще это решились бы реализовать», — делится Анна Прокудина.
«Согласования всегда комплексный и сложный процесс, требующий поиска нестандартных решений. Ренцо Пьяно отнесся к зданию с особым уважением: в проекте сохранены элементы, которые не являлись предметом охраны, но были частью насыщенной и долгой жизни объекта», — рассказывает Анастасия Надеева из бюро «АПЕКС».
В рамках реконструкции был восстановлен шатер над часовой башней, примыкающей к зданию со стороны Дома на набережной. Теперь в башне длинная винтовая лестница с книгами вдоль стен, а наверху площадка, где можно их почитать. В расположенном рядом правом ризалите будет резиденция для художников со студиями и большими мастерскими для творчества.
Обрели свою жизнь и отдельно стоящие, расположенные в два этажа отреставрированные Своды. Сегодня в них уже открылись художественные мастерские: пекарня, 3D-печать, керамика, деревообработка, шелкография и другие. Каждый свод — помещение площадью около 60 квадратных метров, причем верхний уровень — полупрозрачный, и с улицы можно наблюдать за «кузницей искусств», которая потихоньку уже начала жить своей жизнью.
Сегодня, когда все соцсети и столичные издания заполнены снимками «Большой глины № 4», березовой рощи и синих труб ГЭС‑2, трудно поверить, что эта красивая территория в самом центре Москвы еще каких-то 7 лет назад была, по словам Терезы Мавики, «не-местом» и осознать, какую колоссальная работу удалось проделать, чтобы вернуть здание к жизни. «Главный подарок городу был сделан еще до открытия, — говорит Тереза, — мы снова нанесли Болотную набережную на карту города и вернули ГЭС‑2 из забвения».
