Игра на понижение, или в чем проблема нового «Нового взгляда»

Обсуждение на Архсовете Москвы второй итерации проекта бюро «Восток» для школы «Новый взгляд» в ЖК «Садовые кварталы» вышло ожидаемо резонансным. Оно подтвердило догадки, возникшие этим летом после победы в конкурсе первой итерации, и поставило ребром вопрос о том, по назначению ли российские заказчики используют такой эффективный инструмент повышения качества архитектуры, как архитектурные конкурсы.

Весь июль с момента объявления результатов закрытого конкурса на школу под патронатом МГИМО, в котором был выбран проект консорциума «Восток» + Martela, пространство архитектурного рунета гудело, как разворошенный улей. Если бы в какой-нибудь профессиональной премии была номинация «Конфликт года», ни одна другая история — а их в 2020 году случилось, согласитесь, немало, — не выдержала бы конкуренции. Точно так же, как не выдержал бы ее любой другой проект московского жилого района, попроси мы многоуважаемых экспертов назвать лучший среди них за последние 20 лет: «Садовые кварталы» Сергея Скуратова, главного их идеолога, — это и образец незамутненного компромиссами авторского жеста, и редкий пример человекоориентированной жилой среды с уникальной идентичностью, и энциклопедия современной архитектуры, благо среди авторов зданий отметились многие столичные мастера — от Скокана и Савина до Григоряна и Плоткина. 

И вдруг в конкурсе на школу, занимающей ключевое место в плане всего района — композиционно и концептуально, — выигрывает не то что не проект самого Скуратова, за прошедшие 13 лет с момента замысла кварталов сто раз им перепридуманный и отточенный, — а проект, который, по мнению архитектора, в корне противоречит тем принципам, что он много лет в это место закладывал и без преувеличения выстрадал в каждом квадратном метре. 

По понятным причинам включился генератор всеобщего недовольства и критики, построенный преимущественно на вечных вопросах одновременно из Грибоедова, Чернышевского и Достоевского («А судьи кто?» и далее по тексту). Однако теперь, когда на онлайн-архсовете без масок откровенно обсудили «доработанную» с июля концепцию, стало окончательно ясно, что изъян крылся вовсе не в конкурсной процедуре: более эффективного способа создания лучших архитектурных решений до сих пор никто не придумал (впору объявить на это отдельный конкурс). Проблема оказалась в разнице целеполагания — у архитекторов, у заказчика, у девелопера, у самого автора «Садовых кварталов» и у медиатора между ними — Москомархитектуры. Взгляд на «Новый взгляд» у всех был свой.

Заказчик в лице МГИМО, как прямо заявила проректор по финансово-экономическим вопросам Наталья Кузьмина, был заинтересован не столько в хорошем архитекторе, сколько в хорошем технологе, причем конкретном — компании Martela, уже оборудовавшей «Хорошколу», «Летово» и прочие «лучшие школы России». 

Девелопер «Интеко» хотел облегчить себе жизнь и поработать с более сговорчивыми и менее бескомпромиссными архитекторами, чем уже состоявшиеся мэтры, очевидно тоже решив, что главное — это четкая образовательная модель и фактически использовав конкурс как инструмент для выбора подрядчика (хотя, как мы писали выше и как отметил Сергей Чобан в своем выступлении на совете, во всем мире конкурсы используют исключительно для выбора архитектурного решения). 

Скуратов в конечном итоге «болел» за проект кварталов как таковой: этот проект априори предполагал участие разных архитекторов, однако архитекторов с уже сформированным выразительным языком, которые могут применить его в рамках заданных художественных и планировочных ограничений. 

Что касается Москомархитектуры, то комитет оказался, пожалуй, в самом сложном положении: с одной стороны отстаивая только-только сложившуюся и заработавшую в Москве систему конкурсной практики (и уже не раз демонстрируя свое упорство в том, чтобы идея соответствовала реализации, несмотря ни на что), с другой стороны, понимая градостроительную ценность «Садовых кварталов», они провели колоссальную работу по сопровождению доработки конкурсного проекта бюро «Восток» в сторону качественных улучшений. «В целом мы тогда в жюри сочли, что этот проект вполне реализуем, и поддержали его, — выступил на заседании Сергей Кузнецов, главный архитектор Москвы и член жюри конкурса. — Но после волны критики честно пытались выстроить диалог с коллегами и найти компромисс, который бы всех устроил. В результате родился второй вариант, и нам предстоит решить, можно ли двигаться с ним дальше».

Сказать, что обновленный эскизный проект бюро «Восток» отличается от концепции — значит не сказать ничего: это два абсолютно разных объекта, хотя и для одного участка. И вот парадокс: возникший в результате сотни комментариев со стороны Скуратова, уточненных пожеланий заказчика, публичной критики, фонтан которой летом было не унять, и искренней попытки «соответствовать принципам», проект, кажется, перестал соответствовать даже принципам собственным. Можно сколько угодно спорить про уместность конкурсной версии именно в «Садовых кварталах», однако она однозначно транслировала определенные ценности и цельность: архитекторы бюро «Восток» вместе с представителями Martela говорили об устойчивой образовательной модели, адаптивных пространствах, полицентричности с множеством точек притяжения, где естественным образом встречались бы и «синергировали» разные поколения. Да, архитектурный облик той школы, как справедливо заметил Сергей Чобан, не был похож на свое окружение (скорее на соседний клубный дом «Магнум» тех же архитекторов), но это можно было бы принять за лишний аргумент жюри в их пользу (в конце концов, если бы заказчик хотел архитектуру от Скуратова — заказал бы Скуратову), а нарочитую по сравнению с другими конкурсными работами «закрытость» объемов — за ту самую универсальность (а вдруг через 10 лет выставлять напоказ образовательные процессы будет не принято?).

Теперь же все развалилось на части. Даже если принять точку зрения авторов, отреагировавших на заявление, будто их проект похож на вялую подделку под Скуратовскую школу, что они лишь следовали строгим рекомендациям мастер-плану и дизайн-кода, исправив посадку здания, сделав стилобат и выделив центральный объем строго по оси между первым и третьим кварталом, то непонятно, почему эти изменения так фатально отразились на всем остальном.

Изменился генеральный план: безопасная дорога в школу, которая должна была идти по второму уровню и связывать по кругу все кварталы между собой (и это краеугольная идея функционирования района), исчезла, потому что оказалось (!), что, во-первых, школе нужно больше собственной территории, и во-вторых, проект должен пройти экспертизу (какая неожиданность), а разместить пожарные проезды и нужные маршруты никак не получается (хотя члены Архсовета убеждены, что с помощью спецтехусловий это возможно).

Кроме прокрустова ложа экспертизы, архитекторы вспомнили и о дамокловом мече правовых земельных отношений: из проекта исчезла эффектная консоль, которая, как выяснилось, выходила за границы участка. Вместо нее появились «динамически развивающиеся парящие объемы», призванные символизировать поступательное развитие ребенка; однако же с точки зрения смыслового наполнения из террасированных модулей оправдан только спортивный — в нем сохранена монофункция, а зеленая кровля этого блока — единственная из трех, на которую предусмотрен выход (остальные просто «для красивых видов сверху», хотя в конкурсном проекте на крыше располагались, например, спортивные площадки). 

Исчезли из нового «Нового взгляда» и места встречи и «перекрестного опыления» учеников с ярким запоминающимся обликом (их тоже критиковали, но они по крайне мере были): эту роль теперь почему-то должны играть вестибюль начальной школы (сомнительная альтернатива), лестница спуска в спортзал (не самый комфортный формат общения, а, скорее, столкновения на бегу) или даже, как предположили некоторые члена Архсовета, туалеты, оказавшиеся в центральном ядре этажей. Между тем многофункциональные пространства, расположенные на пересечении всех потоков и трансформирующиеся то в театрально-музыкальный зал, то в лекционный, то просто в точку притяжения и совместного времяпрепровождения, — отличительная черта образцовых примеров прогрессивной образовательной архитектуры, для которой и здесь были все предпосылки: мощная образовательная институция и международная технологическая компания с успешным опытом создания «инновационной образовательной ткани». Такой зал в модифицированном проекте вроде как остался, но расположен особняком, у панорамного окна на пруд. И вместо того, чтобы занимать это окно целиком (архитекторы «Восток» акцентировали тему рам в своем проекте как окон в будущее), он находится в обрамлении еще нескольких учебных кабинетов, разбивая целостность транслируемого образа вовне. 

Что касается прочих фасадов, то если на боковых поверхностях «шашечка» еще может выглядеть «дружелюбно и сомасштабно человеку», то ее переползание на крышу основного объема кажется случайным и не подкрепленным никакими аргументами, кроме игры в декоративность, как назвал это Вадим Греков; были бы они хотя бы зенитными фонарями, а не обычными проемами...

Суммируя высказанные членами Архсовета комментарии, ощущение от нового проекта школы в «Садовых кварталах» таково, что все его составляющие — генеральный план, программа, объемно-пространственное и художественное решения — не просто плохо увязаны, а существуют как-то даже в ущерб друг другу. Может быть, позови архитекторы на заседание Архсовета специалистов Martela, они сумели бы защитить предложенные планировки и сценарии распределения потоков, но без них не смогли представить ни одной внятной схемы внутренней организации школы (а ведь именно на ее состоятельность уповали заказчик и девелопер!) и сослались на то, что интерьерами занимается компания-партнер, у них все схвачено и волноваться не стоит, а они тут ратуют «за красоту». Но и особой красоты не случилось — все признали, что композиции не хватает элегантности, «напряженности» и харизмы.  

Когда идешь на поводу и у заказчиков, и у критиков, и гонишься за чрезмерным количеством зайцев (а их и так хватает, когда речь о таком сложном социально-общественном объекте, как школа), очень просто сбиться с пути, потеряться, не справиться. Как сказал Скуратов, «на такие проекты приглашаются мастера». Как сложилась бы ситуация, пригласи он, а не «Восток», компанию Martela в свою команду для участия в конкурсе? Или если вместо этого он сам бы вошел в жюри и смог отстаивать интересы «Садовых кварталов» по другую сторону баррикад? В конечном счете разница целеполаганий в этой истории со всеми сыграла злую шутку. Предлагать ли теперь третий вариант проекта, объявлять, как предложил Сергей Чобан, новый конкурс или опять начинать работать напрямую со Скуратовым, — по словам Сергея Кузнецова, мяч теперь на стороне заказчика. Хочется надеяться, что в этот раз он им распорядится всем на благо.

Подготовила Юлия Шишалова