Итоги 2022: ПР издает архитектурные книги, проводит исследования и поддерживает молодежь

Хотим поговорить о самом важном для нас итоге ушедшего года. Выпуск символичного ПР100 — последнего периодического выпуска журнала в классическом варианте — был вовсе не преддверием сворачивания нашей издательской деятельности, как подумали многие. Напротив, мы расширили издательскую программу — и теперь в соавторстве с архитекторами создаем полноценные книги. И используем для них тот же подход, что и для всех последних номеров: превращать отчеты и каталоги в полноценные исследования, а монографии — в методологии, полезные для каждого.

Сегодня упомянем два издания, выпущенные в 2022 году и логично связавшиеся для нас в одну историю. Первое — это каталог исследования «Новое поколение архитектурных бюро Москвы», подготовленное к фестивалю «Открытый город» по заказу Москомархитектуры — о нем пойдет речь в следующих материалах. И второе — каталог Третьей молодежной архитектурной биеннале в Казани, хотя проекты 30 финалистов разрабатывались осенью 2021-го, итоги в силу разных причин подвели лишь весной, и каталог вышел позже, чем предполагалось. Зато пауза дала нам возможность доработать уже устоявшийся формат предыдущих двух лет: мы не только взяли интервью у всех членов жюри, но сделали мини-каталог с биографиями и контактами всех участников, чтобы всегда была возможность связаться с понравившейся командой. А кроме того, внимательно изучили, каким же участники биеннале видят рабочее пространство будущего: напомним, в задании этого года нужно было одновременно предложить свою версию переосмысления формата работы (пандемия таки не прошла бесследно) и попытаться привязать эту версию к конкретному участку, обремененному недостроенным торговым центром. Стоит ли говорить, что в описания самих проектов едва удалось вместить условную пояснительную записку по реконструкции объекта. Не менее любопытную исследовательскую часть мы постарались коротко представить в виде облака тегов, которое включили в книгу.

Сам же обзор наиболее интересных идей вошел в печатную версию ПР99 — в специальный раздел, посвященный рабочей среде будущего. Приводим здесь этот текст главного редактора Юлии Шишаловой целиком.

Креативный ландшафт с открытым кодом

Хотя разговоры о том, как мы будем жить и работать дальше, велись с начала пандемии на самых разных уровнях, наиболее системную попытку ответить на «главный вопрос жизни, вселенной и всего такого» предприняли финалисты Третьей Российской архитектурной молодежной биеннале, инициированной Республикой Татарстан. Они как раз всесторонне исследовали рабочее пространство будущего и спроектировали его на конкретном участке в центре Казани. И хотя все 30 концепций офисных кластеров очень индивидуальны, они так или иначе проявляют один и тот же набор ценностей. А главное — интерпретаций может быть не 30 и даже не 42⁽¹⁾: по сути декларируется новый принцип проектирования, при котором многомерное во всех отношениях пространство заполняет собой физические, историко-градостроительные, социальные, культурные, экологические и даже экономические лакуны.

От эффективности труда к экономике знаний

Пожалуй, наиболее глубокое исследование эволюции офисов как пространственного явления провела казанская студия Ti-Arch. Согласно ему, с момента появления офиса в его более или менее современном понимании в XVII-XVIII веке он пережил три волны изменений. И каждый раз их провоцировали экономические, технологические или политические факторы. Так, «тейлористский» офис, по имени инженера-механика Фрэнка Тэйлора, появился в 1920-х годах как дополнение к фабрике и сам воспринимался прежде всего как механизм, который должен эффективно работать. Последнему способствовали разнообразные технические новшества: телефон, электрическая лампочка, печатная машинка. Людям приходилось сложнее: быть всего лишь винтиком — не самое комфортное ощущение. 

Неудивительно, что после Второй мировой войны, на волне развития социальной сферы и заботы о человеке, именно благоприятные условия труда стали главным козырем работодателей. Кроме того, в этот период появилось много «белых воротничков» — изменилась сама типология задач, которые приходилось решать. Офис демократизировался и реорганизовался: в концепции с немецким названием «burolandschaft» («офисный ландшафт») руководители и рядовые сотрудники перемешивались в менее стройном и более естественном порядке, что способствовало обмену мнениями и неформальному общению. И никакого отрыва от коллектива! Все это, впрочем, хорошо знакомо любому работнику классического опен-спейса.

А вот третья волна изменений происходит прямо в моменте. Цифровизация, роботизация, внедрение искусственного интеллекта и нейросетей окончательно отменяют «тейлористский» эффективно-механизированный офис (теперь он фактически интегрирован в программное обеспечение, с которым мы работаем) и выводят на первое место деятельность, основанную на межличностных навыках: наука, бизнес, сфера услуг, креативные индустрии, образование. Производство знаний и нематериальных ценностей становится ключевым фактором экономического роста, а главными ресурсами — интеллектуальный, креативный и человеческий капиталы. 

Таким образом, по формулировке архитекторов Ti-Arch, в сегодняшнюю эпоху экономики знаний в цене человеческий капитал, а офис, в свою очередь, его аккумулирует.  Это своего рода городская креативная долина, которая собирает вместе различных специалистов, организации и производства, и те находятся в постоянном обмене и трансформации информации.  2/3 современных рабочих процессов, которые, согласно исследованиям, могут осуществляться одной машиной или человеком, без личного диалога, переезжают в серверные и коворкинги при жилых районах. Офису же отводится роль места встречи, взаимодействия и выстраивания новых связей. Он превращается в набор «креативных ландшафтов», формирующих  человеко-ориентированную и идейно-питательную рабочую среду за гранью обыденности и рутины. 

⁽¹⁾ В книге Дугласа Адамса «Автостопом по галактике» ответ на «Главный вопрос жизни, вселенной и всего такого» должен был решить все проблемы Вселенной. Ответом же, полученным в результате семи с половиной миллионов лет вычислений на специально созданном компьютере, оказалось число «42».

Распределенное рабочее место как секрет продуктивной деятельности

Размытие границ между домом и офисом описывается гораздо сложнее, чем просто удаленная работа — тем более если речь не о формальной сфокусированной деятельности «от звонка до звонка», а о труде интеллектуальном, на стыке материального и нематериального продукта. Потому и «продуктивная деятельность» в этом случае включает в себя широчайший спектр вариантов: сбор и обработка информации в сосредоточенном режиме, саморазвитие и поиск вдохновения, мозговой штурм и обсуждение с коллегами, демонстрация и трансляция идей клиентам и заказчикам. И как ни странно, неотъемлемым этапом продуктивной деятельности становится отдых, а значит, места умственной перезагрузки и восстановления сил включаются в офисные пространства в обязательном порядке.  

Поэтому, например, в проекте концептуального бюро «МОРЕ» ячейки с традиционными рабочими функциями перемешиваются с модулями для спорта, медитаций и чтения, а также жилыми ячейками разных размеров и модулем-оранжереей. Из них, как из конструктора «лего», можно собрать любой офисный ландшафт и заполнить конструктив любой конфигурации, в том числе уже существующий (так, финалисты биеннале размышляли над переосмыслением недостроенного торгового здания, расположенного на участке проектирования).

Заруи Мартиросян пошла чуть по иному пути: свои модули-ячейки она предлагает устанавливать не только внутри зданий, но и снаружи. Хоффиксы — от home office capsules — простые деревянные конструкции, облицованные поликарбонатом, — предназначены для различных активностей: от видеоконференций до выращивания зелени, как в теплице. Хоффиксы могут располагаться в разных местах: и на зеленой крыше, и во дворе у пруда, или даже в эпицентре офисной жизни в одном из строений. Но при этом каждый модуль используется индивидуально и дает чувство защищенности, «как дома». Идеальное решение для тех, кто периодически нуждается в уединении и концентрации.

Похожие капсулы для интровертов Кристина Койвистойнен-Хатламаджиян призывает использовать для записи видеоблогов и распределяет их в художественном беспорядке по открытым террасам своего офисного кластера. В то время как ниши для камерных неформальных переговоров остроумно интегрированы прямо во внешние фасады зданий.

Впрочем, меняя тип деятельности в течение рабочего дня, необязательно замыкаться в четырех или даже двух стенах (кстати, физические перемещения и смена обстановки сами по себе являются способом отдыха и перезагрузки). В рабочем кластере будущего идеологически важными — и ландшафто-образующими с точки зрения пространства — элементами однозначно будут атриумы и дворы: в этих открытых светлых объемах, в точках пересечения потоков возможен самый потенциально плодотворный нетворкинг и взаимообмен идеями. Группа SANATORIUM даже вводит такие понятия, как barworking, spaworking и gardenworking — в зависимости от того, происходит ли общение в баре, бассейне или в саду. И чей потенциал для различных сценариев времяпрепровождения уж точно нельзя недооценивать, так это эксплуатируемых кровель и многоуровневых зеленых террас: неслучайно они появились почти в каждом из 30 проектов-финалистов. Значительно увеличивая площадь общественных природных пространств на ограниченном участке, они сокращают доступ к глотку свежего воздуха и приятной прогулке до нескольких минут — даже для самого «глубинного» офисного «червя».  Так, в проекте тюменского бюро A61 эксплуатируемые террасы и кровли объединены полноценным пешеходно-велосипедным маршрутом, открывающим новые интересные точки обзора на центр Казани. Здесь можно загорать, играть в волейбол и теннис или просто отдыхать в тени деревьев.

Пространство как сервис: смешение функций, инклюзия, адаптивность и шеринг

Человеко-ориентированность сегодня — краеугольный камень любых концепций пространственного развития и видения. В разрезе рабочего кластера будущего это качество должно проявить себя сразу в нескольких аспектах.

Во-первых, это смешение функций: кроме офисов, временного жилья и стандартных сервисов бизнес-центра вроде кафе и ресторанов в городском пространстве нового типа должны быть магазины, выставочные галереи, библиотеки и спа-центры. Чем больше выбор функций — тем привлекательнее комплекс для потенциальных резидентов и, что не менее важно, горожан.  Взаимодействие с ними, с одной стороны, образует еще один слой ключевых для любой интеллектуальной деятельности спонтанных взаимодействий (консорциум Statika даже противопоставил традиционному рабочему сценарию на основе фиксированных активностей Activity Based Working альтернативную философию — работы на основе случайностей Coincidence Based Working). С другой стороны, это стирает еще и временные границы работы: кластер начинает функционировать круглосуточно и ежедневно. Недаром архитекторы KATARSIS из Санкт-Петербурга в своем проекте делают ставку на подземную систему парных залов и бассейнов: они убеждены, что именно наличие банного комплекса сделает новое общественное пространство по-настоящему уникальным. 

Говоря об интеграции горожан, самое время упомянуть инклюзию — в более широком смысле, ту, которая подразумевает заботу отнюдь не только о пресловутых «маломобильных группах населения». Потому что рабочее пространство будущего — это сервисное пространство для пользователей любого возраста. Так что архитекторы ARCHSLON предлагают предусмотреть в новом комплексе комнаты для кормления и пребывания детей для работающих родителей, которым не с кем оставить ребенка. А команда BUGOR особо озаботилась интересами пожилых людей и возможностью для них быть нужными и полезными молодым: на «Бабуля пьяцца» из их концепции есть прилавки для реализации продуктов, принесенных из дома, а в павильонах соседнего фуд-корта «бабули» смогут продавать домашние заготовки и блюда.

В-третьих, человеко-ориентированность — это адаптивность: возможность трансформации пространства в зависимости от меняющихся потребностей пользователей. Переговорная может превращаться в зону для воркшопа, а затем в лекторий; рабочее пространство для одного объединяться с соседними и снова изолироваться и т.д. Чтобы как можно точнее угадать желания будущих резидентов, Александр Таслунов из Вологды выделил для себя четыре наиболее перспективные социальные группы — «удаленщики», «приезжие специалисты», «креативные предприниматели» и «горожане», — прописал для каждой сценарии и в соответствии с ними спроектировал четыре разных объема. Однако основные места притяжения — конференц-зал, медиацентр, коворкинг — он намеренно разнес в структуре кластера, чтобы сформировать «живые улицы» и запрограммировать социальные связи.

Максимальной вариативности предлагаемых для аренды fix- и flex-офисов попытались добиться и архитекторы Statika: гибкие лоты объединяются в произвольные гибриды, в том числе с жилыми блоками. Корректный баланс короткой и долгосрочной аренды в функциональной программе комплекса, по убеждению авторов, сокращает риск маргинализации площадки при преимущественно короткой аренде и однообразия при тотально долгосрочной. В то же время в проекте показано, что предложенное решение имеет повышенный коэффициент прибыльности относительно стандартного офисного здания.

Впрочем, наравне с трансформируемостью в пространственном измерении финалисты Третьей Российской молодежной архитектурной биеннале говорят и об адаптации и оптимизации в измерении временном: о совместном использовании помещений. В этом случае пользователь арендует не фиксированные мультизадачные пространства, а необходимый ему набор функций. Весь кластер становится территорией «тотальной подписки», как в проекте бюро SYNDICATE. Резиденты-организации могут снимать и большие площади, но на ограниченное время, чтобы в квартале не создавалось закрытых эксклюзивных пространств. 

Управлять всем этими процессами может «цифровой двойник» рабочего кластера. Кроме того, чтобы координировать бронирование и аренду помещений, рабочих модулей и парковочных мест, электронный мозг, задействуя специальные датчики и подключаясь к гаджетам сотрудников, анализирует их состояние и формирует индивидуальный микроклимат: регулирует цвет, свет, температуру, влажность. И такое «виртуальное» пространство начинает играть не меньшую роль, чем физическое. Потому что формирует «креативный ландшафт» непосредственно у людей в головах.

«Подключение» к природе: здоровье и безопасность

Как справедливо отмечают в своем исследовании Ti-Arch, современный офис — это обязательный симбиоз трех экосистем: цифровой, искусственной и природной. И именно последняя отвечает за баланс и гармоничное сосуществование всего природного и антропогенного. Поэтому, например, озелененные кровли — абсолютное благо: они могут работать не только на само здание или комплекс (хотя во многих проектах финалистов биеннале предусмотрены и солнечные панели, и хранилища для дождевой воды), но и на весь район и даже город, повышая его биоразнообразие, очищая воздух и абсорбируя излишнюю влагу. В целом любые высокие, светлые, хорошо проветриваемые и зеленые пространства ассоциируются, по мнению бюро HEADS Group, с ощущением безопасности. А улучшение внутренней циркуляции воздуха, по данным немецкого Института глобальных исследований, увеличивает когнитивные способности сотрудников примерно на 61 %.

Однако самую ключевую роль биофильный дизайн играет в концепции бюро .KET (совместно с Дарьей Гридиной): весь участок они превращают в один большой городской сад, а в искусственных холмах «утапливают» 20 компактных объемов разного назначения. Таким образом, полагают авторы, все стейкхолдеры территории смогут провести время или поработать среди природы, наблюдая, как растут деревья, распускаются цветы, летают бабочки и прыгают белочки. Офисный ландшафт наконец становится ландшафтом.

Значение подобного подхода для человеческого здоровья огромно. Зафиксировано 15 % -ное увеличение творческих способностей у людей, работающих в среде с естественными растениями; у них же наблюдалось уменьшение на 24 % головных болей и на 52% — раздражения глаз; в помещении с достаточным обилием зелени количество бактериальных колоний снижается на 60%. 

Кроме того, взаимодействие с естественной природой крайне полезно для психики — в отличие от избыточного общения с искусственной средой. Так что прогулки по зеленым дворам и крышам и прочая физическая активность — еще и залог сохранения ментального здоровья.

Тем не менее, думать нужно не только о том, сколько пользы человеку может принести природа, но и о том, сколько вреда ей может принести человек.  По этой причине, в частности, при строительстве стоит максимизировать применение дерева: это существенно сократит использование цемента, на производство которого приходится 8 % мировых выбросов углекислого газа. Ко всему прочему, дерево — возобновляемый материал. В проекте AB CD колонны здания выполнены из высокотехнологичного клееного бруса, а перекрытия представляют собой гибрид из балок клееного бруса и бетонной плиты.

Но нет ничего более экологичного, чем переработка. К сожалению, утилизировать строительный мусор нам еще только предстоит научиться. А пока в качестве визионерского предложения консорциум Statika предлагает хотя бы часть перекрытий, которые останутся, если снести существующее здание на участке, сделать фасадами центрального объекта их комплекса — мастерской. Акцентные переработанные панели станут частью самонесущей конструкции на металлокаркасе, основной материал строительства — дешевые и эффективные сэндвич-панели. Но так как мастерская предназначена для самой молодой части аудитории, таким образом авторы надеются привлечь ее внимание к проблеме переработки и повторного использования и показать, что это может быть ярко и красиво.

«Подключение» к городу. Оживление среды и интеграция в контекст

Так или иначе все финалисты биеннале сходятся в одном: в современном городе невозможно существование «изолированных», монофункциональных деловых центров. Рабочее пространство будущего — это насыщенная среда, запрограммированная под актуальные сценарии жизни и органично интегрированная в городскую ткань. Она становится аккумулятором творческой энергии и генератором новых идей; функции пространства и его окружения дополняют и усиливают друг друга, старые связи возрождаются и крепнут. Поэтому многие архитекторы, имея дело с участком посреди Старо-татарской слободы, стремились восстановить здесь утраченные смысловые и структурные элементы: замыкали квартал новыми строениями, вдохновлялись при планировании морфотипом татарского двора, возвращали сюда удобные маршруты, реконструировали зеленый каркас. С самым неожиданным предложением в этом смысле выступила Statika: снести неаутентичный недострой и восстановить исторические корпуса, вернув им изначальную жилую функцию (тем более что сохранились фотофиксации и качественные обмеры фотограмметрии). Людям важен «дух места», и архитекторы уверены, что подобный трюк повысит не только культурную ценность здания, но и капитализацию объекта в целом и окупит затраты за снос — это экономический аспект. Есть и экологический: восстанавливая историческую застройку и возвращая ей статус памятника, можно быть уверенным в том, что цикл «строительство-снос-строительство» на этом участке земли прекратится. 

А самый радикальный ход предложили бюро SKNYPL и Влад Капустин: проект «Лента» создавался как универсальная модель кластера, который можно вписать буквально в любой квартал. Проницаемое с первого до последнего этажа, полотно «Ленты» создает единое и непрерывное городское общественное пространство для совместной работы, образования и отдыха с ежедневным свободным доступом для жителей города. Полотно же является основой для размещения всех остальных функций: офисов крупных компаний, стартапов, жилья, лекториев, лабораторий, мастерских 3D-макетирования, кафе, спорта, городских ферм и гидропоники. Идеи совместной экономики и потребления глубоко проникают в каждую программную позицию. 

В целом, заключают Ti-Arch, современную продуктивную деятельность можно рассматривать как неотъемлемую часть активности успешного города. Как нам демонстрируют проекты архитекторов-финалистов (тоже результат продуктивной деятельности!), точечные инъекции питательной среды для инноваций буквально оживляют слабые места и мертвые зоны в городской ткани, максимально активизируя их социальный, культурный и пространственный капитал. 

Так рабочее пространство будущего принимает совершенно разные новые формы. Так оно становится креативным ландшафтом с открытым кодом и единым экспериментальным полем, где каждый горожанин — соавтор инноваций.