Проект космического развлекательного комплекса. Симуляция выхода в открытый космос

От науки к фантастике. Интервью с Игорем Козловым

Публикуем материал из журнала «Проект Россия»-15, посвященного космосу. В нем Игорь Козлов поговорили с Андреем Кафтановым как архитектор с архитектором — о том, каково это — в 1960-е годы спроектировать лунную базу, лунный поезд, интерьеры каюты станции «Мир» и как складывается карьера космического архитектора на Земле.

Архитектор, историк архитектуры, член правлений московской организации и Центрального дома архитектора. Старший научный сотрудник НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства

деятельность: Автор более 160 работ, монографий, сборников, научных и критических статей. В конце 1980-х годов одним из первых занялся исследованием архитектуры послесталинской «оттепели» и проблемой реабилитации жилых районов 1950−1960-х гг. В 2001−2005 годах первым ввел в научный оборот неизвестные до этого проектные разработки и реализации архитекторов советской программы освоения космоса и создания лунной базы. В последние годы уделяет много времени изучению и продвижению в России принципов экоустойчивого развития.

Андрей Кафтанов: Игорь Александрович, вам одному из первых архитекторов пришлось решать реальные задач проектирования жилых поселений на Луне. Как вы пришли к этой проблематике?

Игорь Козлов: Однажды я прочитал небольшую публикацию об американской программе создания поселения на Луне. Сама постановка этой качественно новой задачи меня взволновала и увлекла. Я стал по вечерам придумывать и создавать свой вариант трансформируемого дома на Луне. В те годы еще не было орбитальных станций, летали только небольшие корабли «Союз», и меня не очень привлекал дизайн их интерьеров. Я уже считал себя архитектором и был уверен, что даже в космосе следует проектировать, опираясь на нечто твердое.

Когда я закончил эту работу, появилось желание показать ее специалистам, но кому? Мне посоветовали пойти в МАрхИ к А.А. Попову. Посмотрев мой проект, А.А. Попов рассказал мне, что я могу получить много авторских свидетельств за различные предложенные идеи. Очевидно, проект ему понравился, и он меня спросил прямо: «Если хочешь, я могу помочь тебе устроиться на фирму, которая действительно занимается именно этой темой». Я, конечно, согласился. По его рекомендации пришел в КБ общего машиностроения, где я еще раз представил свой проект, после чего и был принят на работу.

В итоге я оказался первым архитектором, которого приняли в отдел лунной базы. Как ни странно, не только первым, но и остался единственным. Даже потом, когда у меня появилась своя группа, бригада, в нее входили только инженеры и конструкторы.

АК: Итак, перед вами открылась уникальная возможность для творчества. С чего вы начали?

ИК: Я пришел в уже сложившийся коллектив, который под руководством академика В.П. Бармина вплотную работал над темой лунной базы. Программа состояла из множества разделов: энергетика, транспорт, жизнеобеспечение и т.д. И мне поручили составить и написать принципы архитектурно-конструкторской части исходя их конкретных технологических параметров, которые, естественно, я узнал только в этом институте. Так появилась концепция, а потом и проект «Стандартной лунной базы», Вначале был большой соблазн пойти по пути трансформирующихся металлических конструкций, которые бы в собранном виде доставлялись на Луну, а уже затем принимали свои пространственные формы. Мы этому посвятили много времени, но после долгих размышлений пришли к выводу, что как минимум на первой стадии освоения Луны от этого принципа придется отказаться. Кстати, как мы потом узнали, американцы тоже в конце концов отошли от этой идеи. Поэтому было принято решение строить первую лунную базу из стандартных цилиндрических модулей, полностью собранных на земле и в условиях Луны только стыкуемых друг с другом.

Архитектор Игорь Козлов
Архитектор Игорь Козлов
Луннал база, 1971. Продольный разрез
Луннал база, 1971. Продольный разрез
Луннал база, 1971. Поперечный разрез и план на отметке общего отсека
Луннал база, 1971. Поперечный разрез и план на отметке общего отсека

АК: А какая конкретная задача была поставлена перед вашим коллективом?

ИК: Нам предложили создать, комбинируя стандартные модули, максимально полноценное и безопасное пространство жизнедеятельности для двенадцати человек, работающих на Луне в течение года. Но для этого необходимо было прежде всего решить технические проблемы доставки модулей на Луну, главная из которых была связана с тем, как провести через атмосферу весь объем станции. Была разработана следующая схема: вначале ракетой «Н-1», специально созданной для лунной тематики, модули выводятся на лунную орбиту. Но мы, зная о разработке «Буранаа», ждали именно этого челнока и проектировали модули диаметром 4,5 метра в расчетом на грузовой отсек. Затем планировалось скопившиеся на орбите модули прикреплять к транспортному буксиру и так доставлять их к орбите Луны. Там перегружать на специальный посадочный блок и опускать непосредственно на поверхность Луны, на строительно-монтажную площадку, где уже должна была находиться строительная техника: бульдозер, экскаватор, подъемный механизм типа крана.

Среди поставленных задач была, например, и такая, как лунный поезд, на котором космонавты могли перемещаться автономно в течение нескольких недель. Для него проектировались малые мобильные модули, которые перевозил мощный луноход. Решая собственно архитектурные задачи базы, мы прежде всего разрабатывали систему комбинаторики из стандартных модулей различного функционального назначения: жилых, общественных, лабораторных, модули систем управления и энергообеспечения и т.д. Чтобы набрать практически любую конфигурацию будущей базы, мы очень долго искали местоположение и тип стыковочных узлов. Эти важнейшие элементы должны были, с одной стороны, обеспечивать простую коммуникационную доступность разнофункциональных зон, а с другой — обеспечивать дальнейшую нормальную работу станции, даже после таких чрезвычайных обстоятельств, как разгерметизация или пожар одного из модулей. Без компьютеров всю эту комбинаторику пришлось разрабатывать вручную, раскладывая картонки прямо на столе.

АК: Причем надо было еще предвидеть и возможность дальнейшего расширения этой станции для будущих экспедиций и новых задач.

ИК: Конечно, мы с самого начала создавали открытую систему , в полной мере приспособленную к своему дальнейшему росту. Так, даже в процессе ее строительства можно было решить проблему полного жизнеобеспечения уже в самых первых смонтированных модулях. Все собранные модули по проекту засыпались землей, то есть лунным грунтом, и станция превращалась в холм, над которым поднимались антенны связи и раскидывались панели радиаторов системы терморегулирования. Естественный грунт становился слоем дополнительной теплоизоляции и защитой от жесткого спектра солнечной радиации, а также от возможного падения небольших метеоритов.

Проектные предложения по станции «Мир»
Проектные предложения по станции «Мир»
Космическая среда обитания. Середина 1990-х
Космическая среда обитания. Середина 1990-х
Проектное предложение по интерьеру станции «Мир». Начало 1980-х
Проектное предложение по интерьеру станции «Мир». Начало 1980-х
Свето-цветовой климат в замкнутых пространствах. 1980-е
Свето-цветовой климат в замкнутых пространствах. 1980-е

АК: Отсутствие фасадов компенсировалось дополнительным разработками интерьеров?  

ИК: Представьте себе, что лунная база — место, где большой коллектив не только живет целый год, но и активно работает. Наша задача была — создать в этих крайне ограниченных пространствах максимальное ощущение земной обстановки. По мнению психологов, только это позволило бы сгладить негативные эффекты, связанные с существованием в экстремальной ситуации. Для меня этот раздел проекта был абсолютно новым и поэтому исключительно интересным. Главный принцип организации интерьеров — это их максимальная трансформация, как пространственная, так и цветовая и световая. Так, например, цилиндр общественного модуля был разделен на ряд вращающихся колец, сочетанием которых можно было выстраивать всякий раз необходимый набор мебели и оборудования. Создавалась и система фальшивых окон, имитировавших суточные и годовые циклы. В них мог проецироваться динамичный пейзаж, изменявшийся от дуновения ветра или грозовых облаков, могли падать осенние листья или идти снег, причем освещенность помещений также менялась. Компьютеров не было, и все это делалось на уровне механизмов.

АК: Все это техническое наполнение станции разрабатывалось большой группой смежников?

ИК: Иначе было невозможно. Во-первых, мы постоянно сотрудничали с Институтом медико-биологических проблем, который по нашему заданию разрабатывал конкретные рекомендации. Во-вторых, например, такая тема, как фальшивые окна: выполнялась на договорной основе группой специалистов из МГУ. Мы привлекали и наших коллег из МАрхИ. Вместе с И.Г. Лежавой создали опорные системы из модулей, а С.В. Бровченко представил нам ряд интересных архитектурных идей.

АК: Насколько я понимаю, несмотря на существующее мнение, что наша лунная программа была закрыта после высадки американцев на Луне, коллектив, в котором вы работали, еще 10 лет развивал эту тему. Так что же в итоге получилось и чем это закончилось?

ИК: Даже больше 10 лет, вплоть до начала 1980-х. Не могу знать точно, почему, но однажды нашу тему полностью закрыли. К тому времени мы уже построили в натуральную величину рабочий макет стандартного жилого модуля на четыре человека. В нем проводились и архитектурные эксперименты — для уточнения проекта. Так даже этот модуль потом разобрали, и он больше не существует. 

Проект развлекательного центра и гостиницы в Финляндии. 1993. Архитекторы  Д. Пюрвеев, Пекка Терявя, И. Козлов. Совместное предприятие «Космос-Луна»
Проект развлекательного центра и гостиницы в Финляндии. 1993. Архитекторы Д. Пюрвеев, Пекка Терявя, И. Козлов. Совместное предприятие «Космос-Луна»

АК: Что было в вашей творческой биографии потом?

ИК: Практически сразу нас перевели на доработку интерьеров станции «Мир», собиравшейся на заводе им. Хруничева. Мы построили собственный полномасштабный интерьерный макет, пригласили профессиональных дизайнеров для проектирования деталей, ручек, приборов и тренажеров из Ленинградского высшего художественно-промышленного училища им. Мухиной. Все вместе мы выполнили комплексное интерьерное предложение, значительно переработав первоначальный проект Г.А. Балашовой. Кое-что из нашей работы было осуществлено: практически полностью приняли наш вариант каюты, для которой мы сделали всю рабочую документацию. Затем мы подняли уровень пола, придумали специальные стулья для поста управления, рассчитанные на два положения, и усовершенствовали стол, сделав его трансформирующимся и многофункциональным. Этим мы занимались примерно год. Потом начали разрабатывать интерьер новой орбитальной перспективной станции для НПО «Энергия». Вместе с С.В. Бровченко сделали огромный макет из ватмана. Полностью собрать мы его смогли только на сцене актового зала НПО.

Была идея мобильной лунной базы, для сбора с поверхностного слоя гелия-4. Ее мы придумали вместе с В.В. Шевченко в середине 1980-х. Мне до сих пор она кажется очень интересной, хотя это было сделано так, «для себя». Этой идеей очень заинтересовались американские архитекторы, работавшие над лунной тематикой.

АК: А вы с ними встречались?

ИК: Не только встречались, но и участвовали в совместном заказном конкурсе на лунное поселение, который проводился в Москве уже во время перестройки. Для нас было любопытно узнать, что все эти годы мы и они шли практически в одном направлении.

АК: И все же вы ушли из своего КБ, которому отдали 20 лет жизни. Почему?

ИК: Тогда, в самом начале 1990-х, стало понятно, что наши наработки так и останутся «красивыми картинками». Вся космическая проблематика в нашей стране уже начинала сворачиваться. В это время я познакомился с Д.Ю Пюрвеевым и его идеей строительства в Финляндии большого сверхсовременного научно-познавательного и развлекательного космоцентра. Мне это очень понравилось, появилась наконец-то возможность — пусть не в космосе, не на Луне, а здесь, на Земле — все же реализовать то, что пылилось на архивных полках КБ. Мы вместе с Д.Б. Пюрвеевым и финскими архитекторами, которых возглавил Пекка Терявя, придумали и полностью выполнили проектное предложение. Вначале идея была поддержана и руководством Финляндии, и в нашей стране, и существовало финансирование проектной части, но очень скоро всем стало ясно, что, как и в космосе, так и на земле подобное строительство — дело очень дорогое и явно не по масштабам небольшой Финляндии. Несколько лет мы еще продолжали разрабатывать эту тему, так и не перейдя к стадии рабочего проектирования. Потом все затихло, хотя я знаю, что до сих пор Д.Б. Пюрвеев энергично ищет инвесторов, способных взять на себя эту реализацию. И последней работой, опосредованно связанной с моей профессиональной спецификой, был космический аттракцион в ЦПКиО, который мной проектировался около трех лет. Тогда я уже нигде не работал, и одному было сложно не только придумать этот огромный развлекательный комплекс, но и довести его до рабочих чертежей. Поэтому на первую очередь строительства, включающую в себя входную группу и кинозал, я пригласил молодых архитекторов А.В. Колпикова и Н.А. Бтрюкова, которые, на мой взгляд, прекрасно справились со своей задачей. Весь же проект, куда должны входить огромный инопланетный корабль, двигающаяся модель робота-трансформера и многое другое, пока не построен.

Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Потерпевший крушение корабль — вход в развлекательный комплекс
Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Потерпевший крушение корабль — вход в развлекательный комплекс
Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Горнодобывающая база в далеком космосе
Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Горнодобывающая база в далеком космосе
Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Общий вид развлекательного комплекса
Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Общий вид развлекательного комплекса
Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Объект ВК002 «База» (центр трансформации пространства-времени)
Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Объект ВК002 «База» (центр трансформации пространства-времени)
Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Интерьер кабины камеры-симулятора
Проект космического развелкательного комплекса. Руководитель и автор проекта И. Головицын, главный архитектор И. Козлов. Интерьер кабины камеры-симулятора

АК: А чем вы занимаетесь сейчас?

ИК: Как и все архитекторы, начал проектировать обычные коттеджи, многоэтажное жилье.

АК: И никакого космоса? Жизнь начата сначала? Или же что-то пригождается?

ИК: Абсолютно никакого. Совсем иные задачи, другие заказчики. Вы это сами знаете. То, чем я занимался, по крайней мере на сегодня им не нужно. Да и сложно, а может быть и не следует соединять обычную «каменную архитектуру» с элементами космических проектов. Слишком разные ипостаси.

АК: И все-таки. 20 лет вы работали, простите эту вынужденную патетику, на самом переднем крае архитектурно-технических новаций. Было ли желание, используя этот огромный опыт, начать создавать собственный принцип конструирования не где-то далеко в космосе, а здесь, на земле, в контексте футурологических изысканий последних десятилетий? Или же ваше творчество и было составной частью этого явления?

ИК: За годы работы, которая доставляла мне огромное удовлетворение и при этом была абсолютно реальным архитектурным проектированием, я еще больше утвердился в правильности избранного мной принципа. Архитектура должна быть не просто новой, необычной, интересной. Она прежде всего должна быть мобильной, динамичной. Эстетическая самоценность конструкции для меня очевидна. Но конструкция должна не только работать на сжатие или растяжение, но и работать в смысле трансформации. Именно это придает ей новую эстетическую ценность. Когда-то я даже придумал проект мобильного жилья для земли. Шагающий дом, который, передвигаясь по поверхности, имеет свое независимое энергообеспечение и может существовать в любом месте земного шара. Это не фургончик или трейлер. Это серьезное, большое по объему, трансформирующееся жилье. Где-то у меня лежит и целая папка эскизов различных конструктивных систем для мобильного многоэтажного домостроения. Удивительно, но Ле Корбюзье, сказав, что дом — машина для жилья, так практически ничего и не сделал, чтобы всесторонне раскрыть это понятие средствами архитектуры. Так, может быть, именно за этим будущее нашей профессии?

читать на тему: