Пять образов России, которую мы потеряли

А вы знали, что в 2021–2022 годах проходил архитектурный конкурс на проект российского павильона на ЭКСПО-2025 в Осаке? И даже не один, а целых два. Правда, все созданные в результате проекты ожидаемо превратились в «бумажные» (то есть визионерские и реализации не подлежащие). В альманахе ПР 2024 года мы показали пять самых, по мнению редакции, интересных и поразмышляли над «вечными» вопросами.

Имидж — все?

С конкурсами на репрезентацию России на международной арене — именно архитектурными — у нас не задалось. Пожалуй, самым позитивным примером можно считать конкурс «Open!», проведенный

в конце 2019 года фондом V-A-C и Терезой Мавикой — тогда еще директором фонда и комиссаром российского павильона на Венецианской биеннале. Здоровый в общем ажиотаж вокруг этого конкурса был справедливо вызван уже тем фактом, что автора экспозиции — а в том конкретном случае еще и реконструкции здания павильона, спроектированного самим Щусевым, — собирались выбрать через открытое («open» же) соревнование. Чего до этого не происходило много лет, когда кураторы назначались по какому-то ведомому только специально обученным людям принципу.

Так или иначе, конкурс прошел, победитель — бюро KASA — был выбран (хотя и не без ропота про непонятные критерии со стороны других участников), и победивший проект даже реализовали — несмотря на грянувшую пандемию и перенос самой биеннале. Наоборот, сдвиг в некотором роде сыграл нам на руку: сначала в павильоне собирались лишь показывать проект будущей трансформации, а после биеннале официально закрыть здание на реконструкцию. А так в 2021 году в садах Джардини павильон торжественно открылся уже в обновленном виде — чтобы год спустя все-таки закрыться на совсем уж неопределенный срок.

Всемирная выставка ЭКСПО — это, с одной стороны, далеко не такая эстетская история, как Венецианская биеннале. Ее впору назвать ярмаркой тщеславия или гонкой достижений: еще в 1988 году общественный опрос участников показал, что 73 % из них тратят огромные средства только затем, чтобы «улучшить имидж своего государства». На ЭКСПО меряются технологиями и щеголяют инновациями. А с тех пор, как слоганы у всех зазвучали более или менее одинаково (вся эта благость про устойчивое развитие, биоразнообразие, человекоориентированность и устремленность в будущее с памятью о корнях), соревнование проходит в формате «кто кого пере-вау-эффектит». И успех страны в этом мире буквально определяет длина очереди в ее национальный павильон.

С другой стороны, для ЭКСПО этот самый павильон каждый раз строится с нуля — где, как не на ниве проектирования ни много ни мало национального бренда разгуляться архитекторам? Только вот допускают к этим размышлениям о духовных скрепах далеко не всех. Например, 40 с лишним лет до 2005 года экспозиции на подобных выставках создавал, по сути, один художник — Юрий Шалаев. Работая с 1960 года в «Промэкспо» — комбинате при Министерстве промышленности и торговли СССР— он представлял на международной сцене сначала Советский Союз, а потом и Россию, называя себя «мамонтом» выставочного дизайна.

К слову, на ЭКСПО-2005, которая тоже проходила в Японии, в придуманной Шалаевым экспозиции российского павильона натурально появился мамонт: вместе с Красной площадью, пасторальными пейзажами и запуском ракеты он «олицетворял все то, чем наша страна по праву гордится».

Симптоматично, что после этого оба мамонта тихо ушли на покой. К ЭКСПО-2010, которая проходила в Шанхае, на российский павильон наконец-то провели первый в новейшей истории России открытый конкурс. И началось.

Что пошло не так?

Сначала случился небольшой скандал с первым местом, потому что победителя как бы оказалось два — Борис Бернаскони и Левон Айрапетов. Как бывает в подобных случаях, сообщив об этом, организаторы долго не могли решить, какой же из двух проектов будут строить. А когда решили — сторона, оставшаяся не у дел (в данном случае — Бернаскони), заявила, что на самом деле победила она и результаты надо бойкотировать. Тут важно сказать, что примерно в то же время, в 2008 году, у Бориса приключилась неприятная ситуация с пермским музеем — конкурс выиграл он (второй победитель — Валерио Олджати), а проектировать музей через некоторое время отдали Цумтору, члену жюри; налицо система и психологическая травма — с тех пор Бернаскони в конкурсах не участвует.

Между тем проект Айрапетова, бюро которого тогда называлось P.А.P., без сомнения, показывал образ новой России — но совсем иначе, чем это делал российский павильон «с мамонтом». Матрешки, яйца Фаберже, русское храмовое зодчество, национальные орнаменты — смешать, хорошенько взболтать и сплавить на молекулярном уровне. Архитектура получилась, может, и неоднозначной, но как минимум самобытной.

Однако назрел следующий скандал — между архитектором и экспозиционером, сценографом Борисом Красновым. Настолько, что в последние месяцы стройки Айрапетова, по слухам, на площадку не пускали, а все заслуги и серебряную медаль за павильон Краснов якобы присвоил себе. При этом все профсообщество, приближенное к власти, — опять же по слухам — ругало «Буян-град», как в оригинале назвал свой павильон Айрапетов, на чем свет стоит.

И как-то с тех пор повелось, что главными снова оказались не архитекторы, а те, кто делал экспозиции. В обычной жизни, если надо построить музей, никому не приходит в голову сначала расставить витрины — а потом позвать кого-то возвести вокруг них четыре стены и крышу. А тут сначала по тендеру на госзакупках выбирают застройщика выставки (павильонами России на ЭКСПО-2015 и 2020 занималась одна и та же компания — Simpateka), а потом этот застройщик приглашает — по своему собственному разумению и вкусу — всех остальных участников, в том числе архитектора. Так автором павильонов России на вышеупомянутых выставках в Милане и Дубае оказался Сергей Чобан, который получил заказы напрямую. И в этом месте история совершила новый крутой поворот.

Опять двадцать пять?!

Спустя 14 лет после предыдущего конкурса на павильон России на ЭКСПО, в 2021 году к этому опыту решили вернуться. И — снова началось (хотя оговоримся, что в рассказе опять много допущений и домыслов).

Итак, закрытый тендер проводил «Национальный выставочный оператор» (АО «НВО») — «дочка» «Ростеха». Похоже, компания к тому моменту уже заручилась правом строительства павильона и теперь искала себе партнеров. Но искала, признаться, по странному алгоритму, пригласив неочевидный набор участников — впрочем, судить можно только по тем, чьи имена удалось выяснить, ибо никаких официальных данных нет (и списка участников тоже).

К примеру, выбор бюро KOSMOS кажется закономерным: у них большой опыт работы как раз с временной архитектурой, да и концептуализация всегда на высоте (пусть они и отказались показывать проект).

Много отличных выставок сделали бюро Treivas и «Новое», хотя не сказать, чтобы те или другие активно занимались объемной архитектурой. А вот в портфолио компании «Арх Тек Тон» и вовсе сплошные частные интерьеры и дома, разве что нереализованная концепция стенда на ПМЭФ намекает на некий административный ресурс на их стороне.

В этой же «тусовке» — KAMEN — бюро, наоборот, с чрезмерным размахом: никаких интерьеров, никаких экспозиций, только сверхкрупные мазки и формы (исключение — недавний арт-объект, совместный с главным архитектором Москвы Сергеем Кузнецовым и вдохновленный стеклянными кирпичами «фальконье» — пока что его можно увидеть во дворе Музея архитектуры им. А.В. Щусева). И самый загадочный игрок — студия VA architects: судя по всему, «карманное бюро» АО «НВО».

Итоги конкурса обещали подвести в начале 2022 года — но не сделали этого, сославшись на геополитическую ситуацию. И не было бы в этом ничего сверхъестественного (кроме невыплаты гонораров под тем же неблаговидным предлогом — но кого это сейчас удивляет), если бы в 2022 году, ближе к концу, не объявили еще один конкурс.

Тоже закрытый. Тоже на павильон России на ЭКСПО-2025 в Осаке. Неужели страна наша будет участвовать? — надо было бы задаться вопросом тем, кого пригласили в очередной круг избранных. Но слишком уж солидно звучало название организатора — Дирекция национальных павильонов ЭКСПО. И если они объявляют конкурс — значит это кому-нибудь нужно? Значит России на ЭКСПО быть? Да и позвали проектировать на сей раз, прямо скажем, «мастодонтов» (так и хочется сказать — «мамонтов»): RESERVE, Wowhaus, Асадовых, ПИ «Арену» (у этих, правда, как всегда получился стадион). Самое молодое бюро — PARSEC, но у них мощный флагман — скульптор Даши Намдаков — и почти построенные университетский кампус в Альметьевске и станция метро «Потапово».

Случайным в этой команде кажется лишь компания «Архимед» Кирилла Архипова — с крепкими, но не слишком выразительными проектами (образ корабля, который они придумали для ЭКСПО, — вершина их творчества из представленного в интернете).

Стоит ли говорить, что и этот конкурс ничем не закончился. В конце 2023 года на общем собрании Международного бюро выставок в Париже Россия наконец призналась (прежде всего себе), что в ЭКСПО через два года участвовать не будет «из-за усложнения отношений с Японией» (как будто усложнились они не полутора годами ранее). А может быть, решили, что начать улучшать имидж страны целесообразнее на следующей ЭКСПО, в Саудовской Аравии?

Одним словом, не задалось у нас с конкурсами на репрезентацию России. Не задалось.

Впрочем, несмотря на отсутствие перспектив реализации, все-таки прецедент с этими конкурсами получился показательным. Архитекторам — именно сейчас, во времена «неоднозначности» — дали возможность высказаться, и некоторые найденные ими метафоры России заслуживают изучения и осмысления.

Кстати, о перспективах. Тема японской ЭКСПО, на которую размышляли участники, звучит как «Создание общества будущего для нашей жизни». Напомним, тема ЭКСПО в Дубае гласила «Объединяя умы — создаем будущее». Получается, тогда мы коллективно создали это самое будущее, но не очень поняли, для кого. Осака, стало быть, должна дать ответ: кто в спроектированном нами будущем будет жить и не надо ли прямо сейчас начать это поколение воспитывать особым образом (не знаем, как в Осаке, а у нас уже точно начали).

Какие же ответы могли бы прозвучать от России в Осаке и какой бы страна предстала международной общественности, если бы неслучившееся — случилось?

Разнообразие культурного ландшафта и ресайклинг постиндустриального человека

Павильон, спроектированный бюро Treivas, больше других перекликается с павильоном в Шанхае. Как и Айрапетов, Ольга Трейвас и ее коллеги складывают разнообразные ремесла и промыслы России в сложный и гармоничный узор, воплощением которого в дизайне становится павлопосадский платок. Его орнамент — ключевой мотив про-екта: по японскому обычаю, хозяевам дома преподносят подарки, завернув их в шелковый платок фурошики. Павильон Treivas как будто тоже принесли на ЭКСПО, обернутым в платок, — а потом развернули, характерный орнамент принял форму проекции на фасаде и резинового покрытия на подступах к зданию и на первом его этаже, а внутри обнаружились не только павильон, но и другие «сокровища».

Например, в цоколе расположены старинные избы — памятники деревянного зодчества, бережно перенесенные в Осаку на время выставки. Если внимательно на них посмотреть, то можно обнаружить, что в архитектуре традиционных жилищ России и Японии много общего. Русские зодчие владеют мастерством сборки бревенчатого сруба без единого гвоздя так же, как плотники миядайку собирают дом минка из идеально подогнанных друг к другу брусьев. И этот поиск точек соприкосновения с принимающей страной, общих черт у Востока

и Запада, — тоже напоминает айрапетовский павильон, в котором проведена параллель между славянскими верованиями и даосской философией, а чрезмерная декоративность, явно заимствованная у Азии, скрещивается с подчеркнуто современной и технологичной «европейской» формой.

У Трейвас, однако, вроде бы похожие смыслы обретают иное физическое воплощение. Например, объединение она показывает через открытость: вытянутый горизонтальный павильон так и приглашает зайти внутрь, и узоры павлопосадского платка под ногами буквально «заводят» туда, где на первом этаже сосредоточена основная функциональная часть.

Еще один образ централизации и сотрудничества — окулус, пронизывающий все три этажа здания и объединяющий их. В него встроены лифт, лестница и конференц-зал, а если посмотреть на павильон сверху, то этот мотив круга прочтется как отсыл к кольцеобразному плану всей выставки ЭКСПО и раскрытие постройки навстречу небосводу — международному символу единства.

Нельзя не отметить и нестандартный материал медиа фасада, несущий в себе дополнительные смыслы: сетка — аллюзия на творчество современных российских художников Recycle Group. Нащупывая место человека в постиндустриальном мире, они воссоздают его в барельефах и скульптурах из того, что подвержено вторичной переработке: полиуретана, резины, полиэтилена. Какими станем мы, пройдя цикл ресайклинга в новых обстоятельствах? Переродимся ли в общество будущего?

Сетка — это еще и Всемирная паутина. Вполне возможно, что российское общество будущего — по крайней мере то, что будет объединено со всем миром, — окажется исключительно цифровым.

«Цифровой двойник» как мираж

У Сергея Неботова и бюро «Новое» павильон в форме изгибающихся лент тоже обладает медиа фасадом, но с другим секретом: он одновременно «поглощает» и «отражает» свое окружение. Как живой организм, павильон чувствителен ко всему происходящему и молниеносно реагирует на любые изменения. Его волнистый зеркальный фасад становится призмой окружающего мира, и днем «впитывает» реальность (анализирует, коммуницирует, трансформирует), а в вечернее время «транслирует» — становится полноценным источником собственного контента.

Крыша павильона — еще одна отражающая поверхность. Она представляет собой водный сад — рекреационную зону, где можно полюбоваться видами, посидеть у освежающей воды или «прогуляться» по ее поверхности. Но главное, вода, отражая небо, отвечает на одно из главных сообщений ЭКСПО, которое мы уже «прочитали» у Трейвас: ONE SKY — «под одним небом ходим». Небо — главный символ, объединяющей нас всех.

Таким образом, главной темой павильона становятся отражения, или, если точнее, технология digital twin — цифрового двойника, а также ее возможности в управлении и анализе развития городов. О цифровых двойниках и правда много говорят, и в Москве такая модель якобы существует с 2019 года и используется как раз для принятия важных градостроительных решений и контроля за комплексными проектами территориального развития.

Нельзя не вспомнить и о цифровом двойнике российского павильона в Венеции, который создала в 2018 году группа Lion&Unicorn в знак протеста против отсутствия профессиональной дискуссии о кураторской экспозиции на биеннале (и отсутствия открытых конкурсов на нее). Учитывая новые реалии — не недостаток конкурсов, но отсутствие доступа к тому самому «единому небу», — имело бы смысл подумать

и о цифровом двойнике павильона России на ЭКСПО. Виртуальное пространство, формально не подчиненное идеологиям и догматам, можно было бы наполнить именно теми смыслами и посланиями, которые созвучны ценностям нашего сообщества.

«Самый временный павильон»

По слова бюро Wowhaus, организатор конкурса со со стороны России предложил им посвятить свой павильон Времени — универсальной категории для российской, японской и всех мировых культур. Время — важнейший ресурс, сэкономить и высвободить его стремятся современные технологии в самых разных сферах. Поэтому предполагалось, что павильон будет разделен на тематические блоки, посвященные инновациям России не только в образовании, науке, медицине и т. д. (как у всех), но и в оптимизации рутинных процессов, бытовых удобств и услуг.

Образ временности выражается прежде всего в архитектуре: павильон должен был быть надувным, с использованием вторично перерабатываемой ПВХ-мембраны. При этом облик сооружения как будто тестирует границы возможного на растяжение и кривизну. Время трансформируется, отражаясь в геометрии экстерьера и интерьерного пространства. А технология маппинга позволяет проецировать на оболочку в вечернее время уникальные принты, окончательно превращая павильон в эфемерный объект за пределами физики, статики и монолитности.

По мнению самих авторов, концептуально они развивают идеи футуризма 1920-х годов, когда свои летающие города и объекты создавали Крутиков и Малевич. Поможет ли такой подход создать общество будущего или хотя бы само это будущее? Неизвестно. Но вот что можно сказать определенно.

В то время как цивилизованный мир не на шутку обеспокоен приближением экологической катастрофы (то все более неотвратимое будущее, для которого не нужно объединять умы) и пытается придумать, как строить легко перерабатываемые и легко конвертируемые здания; когда все больше павильонов ЭКСПО — по крайней мере с 2015 года — проектируются с прицелом на то, чтобы потом их было просто разобрать, перевезти или приспособить, Россия продолжала возводить бескомпромиссно монументальные сооружения. А Wowhaus взяли и сделали-таки павильон с заранее определенной «вторичной» программой. Ведь раз мы под одним небом ходим — пора и нам начать думать об устойчивости не только на бумаге.

Павильон-ковчег и русская долюшка

Время в проекте бюро RESERVE тоже имеет ключевое значение и обретает образ Дерева — самого главного экспоната, хранящего память всех поколений прошлого и настоящего. По сути, вокруг Дерева времени архитекторы и строят свой ковчег — чтобы сберечь его, а когда понадобится — доставить в любую точку земли на служение обществу будущего.

Таким образом, павильон-ковчег с Деревом времени в самом центре — это аллегория движения в будущее. А лодка, форму которой он принимает, — еще и символ жажды спасения, стремления к свободе и ожидания нового — открытий и впечатлений. Чтобы не оставалось сомнений, что перед нами, объем павильона погружается в неглубокий бассейн. Фасад из стеклянных ламелей со встроенными LED-элементами, подобно хамелеону, меняет обличье: в долгом пути ковчег сможет защитить себя и свой (бес)ценный груз.

Форма дольки — еще одна аллюзия на Россию как значительную часть мировой площади и мирового общества. Впрочем, есть и другие занятные ассоциации: с улыбкой, чашей для риса, восходящим солнцем и, как ни странно, с долей, которой в славянской мифологии называлось то количество счастья, которое отмерено каждому и выдается из некоего общего, коллективного склада блага. Возможно, этот склад и правда существует — плавает где-то там на таком же ковчеге и бережет себя для будущих поколений. Это было бы очень по-японски.

Необъятные просторы русской души

Концепция российского павильона бюро ASADOV_, пожалуй, больше всего соответствует классическому представлению о том, каким должен быть павильон на ЭКСПО, если хочешь повысить статус и улучшить имидж. В нем сбалансированы пространственные вау-эффекты и репрезентация российских «богатств». При этом посетитель на всем протяжении взаимодействия с павильоном еще и гоняется за «призраком» — пытается узреть русскую душу.

Кто-то думает, что Россия — это бескрайние леса? Вот вам, пожалуйста, лес, а в нем — изба, главный архетипический образ России. Может показаться, что избой все и заканчивается, но она на самом деле лишь «сени» прозрачного стеклянного параллелепипеда, а открывая дверь в избу, попадаешь в «кротовую нору» — космический тоннель, ведущий в зал с Деревом времени. При входе посетители видят лишь маленький росток, но постепенно продвигаясь по залу, наблюдают за тем, как Дерево растет и заполняет собой все пространство.

Продолжение пути к пониманию русской души подсказывает светящаяся линия на полу, как бы намекая: сначала нужно погрузиться в русскую природу и познакомиться по ходу движения с населяющими нашу страну народами. Извилистые дороги, ведущие на верхние уровни павильона, проходят через пять климатических зон. На стенах — медиаэкраны с видео о том, как протекает здесь жизнь. Эффект присутствия дополняется атрибутами, характерными для каждого климата: растениями, рельефом, температурой, влажностью и силой ветра.

В центре двухсветного пространства второго зала располагается инсталляция — светящаяся нить. На нижнем этаже в очертаниях инсталляции посетитель наконец может увидеть призрак — уловить намек на фигуру человека. Поднявшись на второй уровень, гости павильона уже отчетливо разглядят красивый женский облик. Линия, которая привела посетителей в этот зал, поднимается вверх, в центр инсталляции, формируя внутри фигуры красное свечение. Свечение пульсирует. Фигура «обнимает» посетителя, визуализируя «русскую душу», которая готова заключить в свои объятия каждого. Занавес.

Интересно, что у Асадовых тоже есть отдельный блок, посвященный теме времени. Но они его увязывают как раз с демонстрацией разнообразных инноваций: «Инвестируй вовремя» (Invest time) — инновации в области образования и науки; «Продли время» (Prolong time) — достижения в области меди-цины, донорства, волонтерства, здорового образа жизни и т. д.

По всему выходит, что русская душа настолько необъятна и в то же время всеобъемлюща, что сумела подчинить себе само время.

О, если бы так.