Роберт Конечны: «Законодательные нормативы гонораров — не в интересах архитекторов, а в интересах общества»

Роберт Конечны, основатель и руководитель польского бюро KWK Promes, выступивший членом жюри номера ПР91 «Лучшая частная архитектура», рассказал нам о феномене родного города Катовице, где много интересной современной архитектуры, о том, что движет им в работе и что значит быть архитектором в Польше.

Проект Россия:
В своей лекции на фестивале «Зодчество» архитектор KWK Promes Войцех Фудала коротко упомянул о Катовице — городе на юге Польше, в котором работает ваше бюро. Изучая современную польскую архитектуру на archdaily, мы узнали, что Катовице — третий город Польши после Варшавы и Познани по количеству зданий и проектов, опубликованных в этом блоге. Это стало для нас сюрпризом — Катовице не то чтобы на слуху. Могли бы вы рассказать нам об этом городе через призму архитектуры?

Роберт Конечны:
На самом деле Катовице — это столица Силезии, которая по сути является крупной агломерацией. Если принимать во внимание размеры агломерации, то Катовице можно назвать самым крупным городом Польши. Поэтому, если мы посчитаем в archdaily все публикации проектов, реализованных в Силезии, то их окажется гораздо больше. И Катовице, и Силезия как административные образования по историческим меркам довольно молоды. Силезская агломерация насчитывает более дюжины крупных городов, которые выросли вокруг промышленных предприятий. У живущих здесь людей очень прагматичный и современный склад ума, и неудивительно, что к архитектуре они тоже относятся рационально и без лишних сантиментов. Думаю, именно поэтому в Силезии больше, чем где-либо еще в Польше, начиная с периода между мировыми войнами (1919–1939) и до сих пор строилось и строится так много хорошей архитектуры.

Проект Россия:
Как вышло, что Катовице занимает столь видное место на архитектурной карте Польши?

Роберт Конечны:
В университете Гливице — это город недалеко от Катовице — есть очень хороший факультет архитектуры. Это университет, который я окончил, и на мой взгляд, здесь лучший факультет архитектуры в Польше. Молодые архитекторы учатся не только творчески думать, но и работать руками — благодаря этому университету они становятся еще и хорошими ремесленниками.

Проект Россия:
Назовите самые важные местные архитектурные бюро?

Роберт Конечны:
Наиболее крупные силезские бюро — это Medusa Group, Konior Studio и Małeccy Biuro Projektowe. Но больше всего я ценю деятельность небольших студий, таких как Studniarek+Pilinkiewicz, в которой я работал, или SLAS, MWArchitekci, Jojko + Nawrocki. Проекты последней мне особенно по душе. Они создают современную архитектуру, не копируя других, а привнося свое собственное.

За последние несколько лет проекты множества зданий Катовице были опубликованы в известных архитектурных журналах. Помимо того, что сделали мы, очень много действительно хороших зданий спроектировали наши коллеги не из Силезии. Их стоит поискать на архитектурных сайтах, но я, конечно же, рекомендую вам приехать в наш регион и увидеть эти проекты своими глазами.

Проект Россия:
Исходя из вашего опыта можно сказать, что польские заказчики открыты современной архитектуре и предпочитают ее традиционным решениям и классике?

Роберт Конечны:
Со стороны так действительно может показаться, но на самом деле польскому обществу в этой сфере необходимо образование. Мы постоянно стараемся образовывать людей сами, посредством лекций или видео. Мы всегда говорим самым простым языком, который будет понятен каждому, не только архитекторам. Что касается заказчиков, то в первые годы работы KWK Promes это были самые обычные люди, которые могли бы прийти к любому архитектору. Они ждали традиционных решений, что было для нас неприемлемо. В ответ мы последовательно и настойчиво предлагали современные варианты. Важным тут было то, что каждое наше предложение мы обосновывали логическими доводами. На встречах с заказчиками мы никогда не говорили о плохой или хорошей архитектуре, вместо этого мы пытались объяснить логику наших решений. Так постепенно люди стали понимать наши проекты, и нам удалось реализовать некоторые из них. Наше бюро никогда не шло на компромиссы. Мы хотим работать так, как нам кажется правильным, и очень часто нам приходилось отказываться от проектов, заманчивых с точки зрения заработка, но сомнительных с точки зрения хорошей архитектуры. Благодаря этому подходу с годами мы заработали такую репутацию, что теперь к нам приходят подготовленные заказчики, которые знают, как мы работаем. и знают, чего хотят.

Проект Россия:
У меня есть теория, что в советские годы полякам удалось сохранить связь с западной культурой и ценностями, и благодаря этому в Польше, возможно, понимают и принимают современную архитектуру, в то время как людей в России еще предстоит этому научить. Это так?

Роберт Конечны:
Честно говоря, работы KWK Promes для Польши не характерны. Как раз наоборот. Многие мои коллеги-архитекторы жалуются, что польские заказчики совершенно не осведомлены в архитектуре и работать с ними непросто. Я не знаю, какова ситуация в России, но в Польше мы пока очень далеки от того уровня понимания современной архитектуры, который можно наблюдать в Швейцарии, Нидерландах или Испании. В этом случае, думаю, единственным решением может быть постоянное обучение и показ примеров хороших работ. Также важно рассказывать людям об архитектуре и объяснять, в чем смысл нашей работы. После лекций, которые мы проводим, люди начинают чуть больше понимать архитектуру, и она начинает им нравиться. Так постепенно мы достигаем своей цели.

Проект Россия:
Некоторые из ваших уже реализованных проектов выдают интерес к мобильной архитектуре — в них присутствует множество подвижных элементов, которые при этом остаются монументальными (ставни и ворота в Safe House и Shutter House, мосты, пергола в Quadrant House, ограждения). 

Роберт Конечны:
Увлечение подвижными элементами началось с Safe House. Обдумав пожелания заказчика, мы пришли к решению с воротами, которое давало бы два результата. Кроме огораживания территории, мобильные ворота в Safe House выполняли еще одну функцию. Они показывали, как здание может трансформировать пространство вокруг себя. Это было удивительно — мы поняли, что мобильные элементы могут вторгаться в пространство. Второе, что нас привлекает в мобильности, это стремление к чистоте. Массивность элементов в Safe House объясняется не желанием сделать их противотанковыми. Прежде всего мы стремились к абсолютной красоте и чистоте. Мобильные элементы в Safe House спроектированы такими толстыми, чтобы совпадать с линией стены, когда дом закрыт. Благодаря этому решению линии здания получились очень чистыми. Мы поняли, что здания могут взаимодействовать с пространством, трансформируя его так, как это делает Safe House. Еще несколько примеров мобильной архитектуры — Quandrant House, мой дом-ковчег или Plato Gallery в Остраве, строительство которой начнется в 2020 году. Мобильные элементы в этих зданиях приводят к изменениям пространства, и мы получаем совершенно новые взаимоотношения между, к примеру, внутренними помещениями музея и территорией вокруг, которая неожиданно становится пространством для экспозиции. Это самое увлекательное свойство мобильности.

Проект Россия:
Насколько при проектировании вы учитывается экологические аспекты — экологичность материалов, бережное обращение с ландшафтом?

Роберт Конечны:
Что касается экологического мышления, то сейчас для нас это один из самых значимых аспектов в работе. Бесконечные сообщения о состоянии нашей планеты и климатических угрозах привели к тому, что мы стали более внимательны к деталям, которые раньше казались нам не такими важными. Только что мы беседовали о зданиях, в которых мы использовали мобильные элементы. Мы называем их нашим направлением мобильного проектирования. Еще у нас есть направление так называемого топографического проектирования — это когда стираются грани между зданием и пространством вокруг него. Самые очевидные топографические проекты — это здания, которые спрятаны в землю или покрыты травой, и таким образом прекрасно вписываются в ландшафт. Несколько лет назад мы прибегали к таким решениям только потому, что хотели достичь архитектурного эффекта — спрятать или растворить здание в окружающей среде. Однако благодаря такому подходу наши здания стали гораздо более энергосберегающими. Даже если на первый взгляд они сложнее в строительстве, со временем эти здания оказались очень экономичными в использовании, в них хороший микроклимат. К примеру, крыша, покрытая зеленой травой помогает поддерживать правильную температуру внутри здания, что позволяет обходиться без дополнительных технологий нагревания и охлаждения помещения. Я убежден, что задача современного архитектора — сделать все, чтобы здание отлично функционировало без использования технологий, неважно, насколько они хороши. Техника может быть вспомогательным регулятором микроклимата, но не основным. Иногда бывает достаточно простого архитектурного решения. К примеру, положить кровлю с южной стороны так, чтобы летом здание было защищено от перегрева, а зимой солнце проникало внутрь и прогревало помещение. В результате, нагревание дома будет не таким интенсивным, и мы не будем включать кондиционеры и тратить энергию зря. Именно так архитектор может создавать более экологичные здания и вносить свой вклад в защиту окружающей среды. Палитра возможностей простирается от локальных решений до разумного использования материалов или логичной композиции зданий, так что мы можем извлекать преимущества от использования возобновляемых ресурсов и избегать загрязнения воздуха. Сегодня мы очень хорошо понимаем нашу ответственность перед окружающей средой и стараемся делать здания максимально экологичными.

Проект Россия:
Означает ли это, что свобода формообразования не является вашим главным приоритетом?

Роберт Конечны:
В работе нашей команды форма — это всегда результат функции и контекста, в том числе экологического. Мы никогда не начинаем с формы, она никогда не стоит на первом месте. Мы всегда стараемся взглянуть на проект широко и подумать о его функциональности, о взаимосвязях. Конечно, мы контролируем форму на каждом этапе проектирования, но, в конечном счете, она всегда результат. Для нас гораздо важнее все другие аспекты, которые нам надо учесть, в том числе экологический.

Проект Россия:
Каковы тогда ваши главные приоритеты во время работы над проектом?

Роберт Конечны:
Самое главное для нас — это найти правильный ответ на поставленную задачу. В основе проектирования лежит необходимость выполнить пожелания клиента, вписать здание в существующий контекст и сделать его экологичным. Мы стараемся делать продуманную, качественную и функциональную архитектуру. Конечно, мы амбициозны, и нам всегда хочется добавить в проект что-то еще. Что-то, что дает зданию дополнительную ценность. Мы счастливы, когда нам удается найти универсальное решение, нечто вроде формулы для пространства, которая существует независимо от формы здания и может использоваться архитекторами в будущем. Цель нашей команды — находить такую формулу в каждом проекте, но без потери в наших приоритетах — вот это будет хорошим ответом на поставленную задачу.

Проект Россия:
Давайте немного поговорим о социальном аспекте профессии. Какую роль играет архитектор в современной Польше как публичное лицо? Исходя из вашего личного опыта участия в проектах по строительству общественных зданий и ваших наблюдений за общественной жизнью в стране, какое значение имеют архитекторы в обществе, насколько уважаемы в госструктурах и в строительной отрасли? Можно ли сказать, что архитектор в Польше — это априори престижная и хорошо оплачиваемая профессия?

Роберт Конечны:
Безусловно, сегодня дела обстоят гораздо лучше, чем 20 лет назад, когда мы открывали KWK Promes. Значение профессии в обществе возросло, но ситуация пока далека от совершенства. Тем не менее стоит отметить, что в этом виноваты не только заказчики и общественность, но и сами архитекторы. Работая за небольшую оплату, они не уважают себя. В профессиональной среде нет солидарности, и насколько мне известно, у нас самые низкие гонорары в Европе. В Чехии, Литве и Германии, в странах, где мы работали, гонорары были намного выше. Даже если общественность начнет понимать значение профессии архитектора, наш социальный статус не будет высоким, если мы не начнем уважать сами себя. Если ты хочешь, чтобы тебя уважали, начни уважать себя сам. Нам предстоит еще много работы, чтобы улучшить положение архитекторов.

Проект Россия:
Как общественность воспринимает архитектора? Для нее это скорее двигатель социального прогресса или слуга властей и богачей?

Роберт Конечны:
Люди потихоньку начали разбираться в профессии архитектора, и как следствие все больше и больше понимать его точку зрения. А вот с урбанистами, к сожалению, дела обстоят намного хуже. Люди часто даже не знают, что такое урбанистика. Они не понимают, насколько важно создавать хорошие пространства для жизни. Проблема в том, что урбанистика исчезает в Польше как профессия. К сожалению, во многих местах это порождает хаос и ошибки в городском планировании, которые будут дорого стоить для общества. Не только в финансовом смысле, но и в контексте образа жизни и функционирования в пространстве.

Проект Россия:
Есть ли у архитекторов вес как у профессионального сообщества? Есть ли вообще такое сообщество, или архитектура в Польше — это среда индивидуалистов?

Роберт Конечны:
Чтобы практиковать нашу профессию в Польше, архитектор должен числиться в Палате архитекторов (Izba Architektów Rzeczypospolitej Polskiej) — нашей профессиональной организации, созданной в 2000 году. Наиболее амбициозные становятся членами Ассоциации польских архитекторов (Stowarzyszenie Architektów Polskich). Эта ассоциация проводит конкурсы, которые сама и оценивает, организует выставки и лекции. Одной из них была серия лекций о мастерах архитектуры в Катовице. Членство в Палате обязательно, но при этом, на мой взгляд, эта организация не прилагает достаточно усилий, чтобы установить минимальные расценки. Палата обязана создать законодательные нормативы, согласно которым гонорары ниже установленной нормы будут запрещены. Это не в интересах архитекторов, но в интересах общества. Чтобы подготовить проектную документацию, нам требуется определенное количество времени. Мы должны задействовать команду архитекторов и других специалистов. Посчитав затраченное время и усилия, мы можем определить усредненный уровень гонорара, который должен выплачиваться архитектору. Однако в Польше гонорары архитекторам намного ниже этого уровня. Это означает, что в целом работа над проектами у нас ведется более халатно. Архитекторы не хотят тратить много времени для выработки концепции, у них нет достаточно времени для оптимизации проекта, решения должны приниматься быстро. Все это ведет к очень плохим результатам. Когда здания построены неудовлетворительно, они становятся более дорогими в обслуживании и менее долговечными. К сожалению, большинство архитекторов не может позволить себе работать в комфортных условиях, потому что это невыгодно. А при строительстве мы не можем позволить выигрывать тем, кто предлагает цену в два раза ниже той, что следует из анализа затрат. Это не оставит никакого шанса построить хорошее здание. Это должно регулироваться. Еще раз подчеркну, это не требование архитекторов, которые хотят зарабатывать больше денег. Это следует из интересов общества. Вы делаете что-то очень хорошо, вы делаете это один раз и больше к этому не возвращаетесь. Подобный контроль должен стать функцией Палаты архитекторов. Есть также простые инструменты, которые можно использовать в тендерах, — к примеру, отсекать заявки с самым маленьким и самым большим запрашиваемым гонораром. Таким образом, расценки станут более логичными. Все это в итоге приведет к хорошей архитектуре и хорошим результатам.

Проект Россия:
Что предпринимается, чтобы повысить уровень компетенции местных архитекторов? Можно ли сказать, что Польша охотно привлекает для реализации местных проектов зарубежных архитекторов?

Роберт Конечны:
За последние несколько лет в Польше появились новые здания, спроектированные зарубежными бюро. Обществу они нравятся, интерес к архитектуре растет. Наша среда стала более разнообразной, у нас появилось несколько замечательных новых объектов, которые привлекают туристов и открывают новые возможности для бизнеса. Если говорить об изменениях, то я бы сделал участие в конкурсах более доступным. Количество документов, справок и соглашений, которые мы должны собирать для участия в конкурсах, для меня просто неприемлемо. Было бы лучше привлекать к конкурсу всех, кому это интересно, неважно, зарубежная ли это команда или небольшое местное бюро. Мы должны облегчить возможность участия. Конечно, целесообразно проводить конкурс в два этапа. Это позволит архитекторам вначале ограничиваться короткой заявкой, не затрачивая слишком много усилий на подготовку. Такие изменения сделают наши конкурсы более привлекательными для зарубежных архитекторов. Есть множество примеров из прошлого, когда студия не допускалась к участию в конкурсе по совершенно идиотским причинам. Нам не позволили участвовать в конкурсе на разработку проекта Музея современного искусства. Кстати, Заха Хадид также не была допущена к этому конкурсу, а все потому, что она не предоставила справку об отсутствии судимости. Мы должны упростить весь процесс и избавиться от ненужных проволочек. Это в интересах большинства. Я говорю большинства, а не всех, потому что существует небольшая часть архитекторов, которые не хотят позволять конкурентам находить новых заказчиков. На мой взгляд, мы должны открыться миру настолько, насколько это возможно и пригласить к нам международных архитекторов.

Беседовала Ася Белоусова, перевод — Наста Агрба