Российский павильон как репрезентация нас самих в глобальном мире. Проект для архитектурной биеннале в Венеции от бюро NOWADAYS office

Назревшая необходимость сделать передышку и задуматься о том, что мы делаем и для чего; заново прочувствовать ценность открытости в тот момент, когда наши физические перемещения и связи ограничены в пользу виртуальных; пересмотреть представления об архитектурном офисе в пространстве, когда он по сути сводится к большому экрану с подключенными к нему аккаунтами; понять, наконец, действительно ли нам нужно ехать на биеннале в Венецию, чтобы услышать друг друга и начать жить и работать вместе. Обо всем об этом, о критическом осмыслении жизни и о том, как принять окружающую действительность, — проект ON HOLD бюро NOWADAYS office для конкурса OPEN!.

На так часто звучащие сегодня громкие фразы о том, что «мир никогда не будет прежним» и «никто не мог предположить такого еще пару месяцев назад», отвечаем с уверенностью: может, и никто, но архитекторы — могли, предполагали и предчувствовали. В расплывчатом брифе конкурса на реконструкцию российского павильона в Венеции (а заодно и экспозиции в нем на время биеннале), объявленного в декабре 2019 года, одной из вещей, которую четко считали многие участники, стало обозначение сервисной роли архитектуры по отношению к искусству (давайте за время архбиеннале приведем в порядок павильон к арт-биеннале и заодно превратим реконструкцию в перформанс). Рефлексируя это, 100 с лишним бюро практически в один голос озвучили принципиальные вопросы, которые волнуют архитекторов в их отношении к собственной жизни и практике. И это именно те проблемы, обострение которых в условиях изоляции ощущают абсолютно все. 

Но самое удивительное, что у NOWADAYS office (Наты Татунашвили, Натальи Масталерж, Олены Гранкиной и Леры Чубары) получилось точнее и содержательнее многих сформулировать не только актуальную проблематику, но и конкретные способы ее разрешения.

Все элементы инсталляции подчеркивают переходное состояние павильона. Ранее скрытые проемы теперь открыты и дополнены полноразмерными фотографиями предыдущего состояния. Это позволяет отслеживать изменения и оценивать их необходимость
Все элементы инсталляции подчеркивают переходное состояние павильона. Ранее скрытые проемы теперь открыты и дополнены полноразмерными фотографиями предыдущего состояния. Это позволяет отслеживать изменения и оценивать их необходимость

Кризис — время критики

«Мы живем в интересные времена. Глобальные преобразования — изменение климата, социальные волнения, постоянные ожидания нового экономического коллапса превратили беспокойство в постоянный фон существования», — пишут архитекторы в описании концепции. — Главной причиной кризиса считается экономика потребления и надежда на бесконечный рост, поэтому наиболее очевидным ответом является прекращение роста. Мы постепенно усваиваем идею сдержанности и, возможно, даже аскезы».

Есть ли способ остановить рост этой всепоглощающей «черной дыры»? Есть, убеждены архитекторы, — надо остановиться самим. И, замедлившись и задумавшись, начать делать то, в чем и состоит, на самом деле, главная роль архитектора — критически осмыслять и подвергать сомнению абсолютно все: условия задачи, цели, средства, устоявшуюся систему взаимоотношений. Почему мы делаем то, что мы делаем? Действительно ли это важно?

Так, отсутствие в конкурсе технического задания, а стало быть, и заказа на собственно реконструкцию как архитектурный процесс дало неожиданный результат (хотя допустимо и оптимистически предположить, что организаторы конкурса и кураторы это предвидели): архитекторы, отвечая на призыв рассматривать павильон «прежде всего как институцию», превратили его в своих проектах даже не в посольство России в международном культурном поле, а в представительство самих себя в меняющемся глобальном мире.

Проемы, которые сразу открыть не удастся, заменяются изображениями будущих панорам
Проемы, которые сразу открыть не удастся, заменяются изображениями будущих панорам
Высокая вероятность затопления в ноябре задает необходимость срочной гидроизоляции первого этажа. Хотя демонтаж крыши позволит воде скапливаться в импровизированном комплювии, гидроизоляция предохранит здание от повреждения
Высокая вероятность затопления в ноябре задает необходимость срочной гидроизоляции первого этажа. Хотя демонтаж крыши позволит воде скапливаться в импровизированном комплювии, гидроизоляция предохранит здание от повреждения

Снос крыши, налаживание связей и открытость всему

Впрочем, одна техническая деталь, опять же, прозвучала четко: у павильона протекает крыша. Но нужна ли она ему вообще? — вопрошают NOWADAYS office. Если уж возникла необходимость кровлю так или иначе ремонтировать и демонтировать, то, может быть, сделать это прямо сейчас и насладиться моментом ее отсутствия? Демонтировать окна и двери и «поразмышлять о ценности открытости»? Оставить на месте межэтажной лестницы пустое отверстие и созерцать визуальную связь пространств вместо физической? «Мы идем к тому, чтобы все больше ограничивать физические перемещения и связи и увеличивать виртуальные», — объясняла концепцию Ната Татунашвили на открытой презентации проектов 24 февраля. «Впрочем, дискурс изоляции и суверенитета для России не нов, — читаем мы в тексте заявки. — Поэтому задача реконструкции павильона для российских архитекторов может, наоборот, стать поводом поставить под сомнение их обязанность строить стены (границы) — и вместо этого устанавливать связи».

Демонтаж кровли, между тем, имеет и другие глубокие смыслы. Например, без нее центральное пространство павильона превратится в типичный средиземноморский атриум, и (к вопросу об идентичности) архитектура здания Щусева проявит свои итальянские корни. Кроме того, архитекторы полагают, что пребывание павильона без крыши покажет, как форма здания «может обеспечить комфортный микроклимат без дополнительных средств климат-контроля». В то же время он лишится своей главной архетипической функции — убежища. Вода и вся природа в ее лице будет свободно проникать внутрь сверху, а в ноябре затопит первый этаж снизу. «Это радикальный жест принятия неизбежного», — поясняют архитекторы.

Основная функция пространства павильона — позволить посетителю замедлиться, немного отдохнуть и войти в «режим вопрошания». Пространство также позволяет проводить коллективные сессии: например, в комнате может быть организовано обсуждение с участием до 15 человек
Основная функция пространства павильона — позволить посетителю замедлиться, немного отдохнуть и войти в «режим вопрошания». Пространство также позволяет проводить коллективные сессии: например, в комнате может быть организовано обсуждение с участием до 15 человек
Рядом с проемами размещаются большие зеркала, которые становятся дополнительными новыми «окнами» и «входами» в павильон
Рядом с проемами размещаются большие зеркала, которые становятся дополнительными новыми «окнами» и «входами» в павильон

Да и нужен ли нам павильон как таковой? Почему мы должны поддерживать некогда установленный и закрепленный планировкой Джардини геополитический порядок? Почему мы должны репрезентовать себя именно там? Ведь и самой Венеции, привлекающей ежегодно миллионы туристов своими масштабными событиями, эта популярность только вредит: сейчас, когда ее улицы пусты, экологическая ситуация в городе, перманентно страдающем от последствий изменения климата, заметно улучшилась. «Ценность встреч, диалогов и обмена мнениями трудно поставить под сомнение в контексте необходимых коллективных размышлений о будущем. Но требуют ли они физического присутствия в физическом пространстве?» — задают очередной вопрос архитекторы NOWADAYS office.

И сами себе отвечают, вспоминая, как в 2018 году независимая группа архитекторов, дизайнеров и исследователей lion & unicorn открыла виртуальный павильон России в Венеции, который позволял увидеть его, не посещая Венецию. «Почти любой проект в физическом пространстве павильона после этой прогрессивной инициативы кажется шагом назад», — констатирует Ната Татунашвили.

Даже архитектурный офис, который предполагалось устроить внутри павильона на время биеннале для осуществления его реконструкции в привычном понимании, оказывается не нужен — только как обсерватория, «место, где можно наблюдать и задавать вопросы».  А значит, его можно свести к большому экрану для обмена идеями с неограниченным количеством участников — новому главному элементу любого по сути офисного пространства. Между тем «офисный стол теряет свое практическое значение и превращается в барьер. Он должен исчезнуть, уступив место пустоте, составляющей общее пространство».

Паневропейское слово «школа», происходит от греческого scholē, что означает «досуг, отдых»: досуг дал человеку время размышлять и обучаться. Школьный стул в пространстве павильона предназначен для того, чтобы, обеспечив пользователя возможностью отдохнуть, подтолкнуть его к задаванию вопросов
Паневропейское слово «школа», происходит от греческого scholē, что означает «досуг, отдых»: досуг дал человеку время размышлять и обучаться. Школьный стул в пространстве павильона предназначен для того, чтобы, обеспечив пользователя возможностью отдохнуть, подтолкнуть его к задаванию вопросов

Коллективное замирание и размышление

lion & unicorn — далеко не единственная российская команда, которую упоминают в своей заявке NOWADAYS office: «Мы не претендуем на то, чтобы быть одиноким голосом поколения. Мы предлагаем включить все содержащиеся в заявках других архитектурных команд вопросы в пространство павильона».

Очень тонко, как и все, что делают эти архитекторы, они распределяют по всей конкурсной заявке сноски-справки о своих друзьях, тоже участвовавших в конкурсе. Точные и емкие определения превращают эти бюро из соперников в единомышленников, членов одной большой команды. «АБ “ХВОЯ” создает изысканные, фантастический проекты, продолжая традиции российской школы бумажной архитектуры, — читаем мы на полях. — Алена Шляховая и Арсений Афонин — двое недавних выпускников МАРХИ — меняют архитектуру сети обмена знаниями (проект “Софткультура”) и реальный ландшафт московской периферии (проект “Дворулица”), интегрируясь с низовыми инициативами. Упор на повестку, связанную с вопросами экологии, в архитектуре может привести к пересмотру эстетических приоритетов — однако это не относится к SAGA.moscow, которые используют «зеленые» практики и материалы как инструмент для создания проектов, которые одновременно красивы и оставляют нулевой углеродный след. Бюро выпускников МАРШ Atelier libre в своей образовательной практике манифестируют академическую среду как пространство открытого дискурса, где дисциплина следует за теорией, а преподавание не сводится к симуляции процессов проектирования» и т.д. 

На открытой презентации работ уже после подведения итогов конкурса (организованной, к слову, не кураторами, а по инициативе упомянутого бюро SAGA.moscow), где свои идеи высказали более 20 конкурсантов, Ната Татунашвили признавалась: «То, что происходит сейчас, — это то, о чем мы мечтали: дать каждому место и возможность высказаться. Наш проект для биеннале как раз об этом». Павильон в Венеции мог бы стать идеальной площадкой открытого и неторопливого обмена мнениями: «Это терапевтический момент: опыт замирания в ситуации перехода и неторопливого коллективного размышления должен помочь побороть страх перемен».

И знаете что? Павильон таки ею стал. Стал ответом на вопрос еще не открывшейся биеннале «Как мы будем жить вместе». Не само здание Щусева, конечно (с крышей или без), а те смыслы, которые родились у десятков молодых архитекторов в ходе работы над конкурсом — и которыми они затем обменялись, сформировав из них мощный собирательный образ. Репрезентацию самих себя. Виртуальную платформу «для своих», к которой они подключились и теперь продолжают существовать в этом поле, находя все новые точки пересечения. И неважно по сути, что будет происходить в Джардини ближайшей осенью, — даже в замедленном режиме ожидания перемен, в котором мы сейчас функционируем, идея «думать и работать вместе» себя оправдает.

Полную версию заявки можно скачать по ссылке

Подготовила Юлия Шишалова

читать на тему: