«Спонтанный ордер» как концепция архитектуры среды. Часть 2. «Киоск архитектора» и «Архитектурное бессознательное»

Продолжаем публиковать исследование Мастерской Малахова/Репиной, которая «осторожно стремится к сборке всех осей Четверицы Хайдеггера как профессионального подхода, способного обеспечить Обитание». В этой статье они рассказывают про попытку утвердить новый профессиональный стандарт — работу архитектора с локальностью и сообществом — и о новом этосе взаимодействия архитектора с почти не изученной рукотворной обитаемой средой России.

Читать «Спонтанный ордер» как концепция архитектуры среды. Часть 1. Четверица Хайдеггера

По материалам исследований мастерской в рамках проектов «Киоск архитектора» (кураторский проект В.Кузьмина/В.Савинкина «Школа прозрачности», фестиваль «Зодчество-2019»), «Архитектурное бессознательное» (кураторский проект В.Кузьмина/В.Савинкина «Гибрид», выставка АРХ Москва-2020), «Поэтическое / По-этическое обитание» (кураторский проект Е.Репиной/С.Малахова на фестивале «Зодчество-2020»)

Соавторы исследований: Анастасия Матвиенко, Алсу Махмудова, Дарья Пожидаева, Екатерина Сапунова, Ярослав Таразанов, Даниил Титов, Анастасия Яшкина (студенты группы 279_Б каф. «ГРАДО», АФ СамГТУ) при участии аспирантки каф. «ИП» СамГТУ Анны Базиной

Стадия 1. «Киоск архитектора»: мастерство диалога и разрешение конфликта между конвейером и ремеслом

Инсталляция на фестивале «Зодчество-2019» (в рамках кураторского проекта В.Кузьмина/В.Савинкина «Школа прозрачности») — гипотеза о роли архитектора как обитателя «портала», образуемого пересечением четырех Измерений («осей»), известных как «Четверица Хайдеггера»: ось «Земля-Небо» и ось «Смертные-Божественные». Мы интерпретируем «Четверицу» следующим образом: «Земля–Небо» — пространство диалога (вектор деятельности)  архитектора-мастера с другими субъектами (миссия посредника); при этом Земля — это среда, а Небо — мастер, соответственно «Небо» — тайна творческого метода; ось «Смертные-Божественные» — бесконечное русское пространство как одновременный источник необратимого фатума и красоты (вектор деятельности архитектора — автора концепций). Сводить эти оси в проектном акте — по-Хайдеггеру значит «жить поэтически», то есть «освобождать вещи», давая им возможность быть самими собой. 

В течение нескольких дней «Зодчества» шесть архитекторов посменно осуществляли непрерывный перформанс «Акция – проект дома бесплатно» с участием гостей фестиваля.
В течение нескольких дней «Зодчества» шесть архитекторов посменно осуществляли непрерывный перформанс «Акция – проект дома бесплатно» с участием гостей фестиваля.
Витрина отражала основной перечень услуг, оказываемых киоском: диалог с клиентом, изготовление проекта на основе ТЗ, чаепитие и просмотр «кино».
Витрина отражала основной перечень услуг, оказываемых киоском: диалог с клиентом, изготовление проекта на основе ТЗ, чаепитие и просмотр «кино».
Таким образом, весь ритуал разделялся на три этапа. Первый — диалог и составление экспресс-ТЗ (во время беседы, согласно русской традиции, гостю предлагался стакан чая). Его создание опиралось на прямой контакт с бессознательным и воспроизводило игру в чепуху, что является метафорой непредсказуемости диалога: задачей гостя было не раздумывая писать ответы на абсурдно составленные вопросы.
Таким образом, весь ритуал разделялся на три этапа. Первый — диалог и составление экспресс-ТЗ (во время беседы, согласно русской традиции, гостю предлагался стакан чая). Его создание опиралось на прямой контакт с бессознательным и воспроизводило игру в чепуху, что является метафорой непредсказуемости диалога: задачей гостя было не раздумывая писать ответы на абсурдно составленные вопросы.
Второй этап — изготовление проекта: полученный текст передавался в «мастерскую», где на его основе создавался авторский объект — дом-архетип, язык которого составляется с помощью авторских элементов, которые обеспечивают его кастомизацию.
Второй этап — изготовление проекта: полученный текст передавался в «мастерскую», где на его основе создавался авторский объект — дом-архетип, язык которого составляется с помощью авторских элементов, которые обеспечивают его кастомизацию.
Каждый из архитекторов киоска обладал собственным творческим методом интерпретации ТЗ. Всем объектам присваивался индивидуальный номер. Основная информация, включая ТЗ, заносилась в паспорт объекта. Одним из элементов паспорта было символическое предсказание, написанное архитектором в виде хокку, синонимичного проекту «дома».
Каждый из архитекторов киоска обладал собственным творческим методом интерпретации ТЗ. Всем объектам присваивался индивидуальный номер. Основная информация, включая ТЗ, заносилась в паспорт объекта. Одним из элементов паспорта было символическое предсказание, написанное архитектором в виде хокку, синонимичного проекту «дома».
Третий этап — выдача проекта и символического предсказания гостю. За три дня работы 117 человек стали непосредственными участниками перформанса. Анкеты и личные высказывания участников выставочного эксперимента, фото и видео хранятся в архиве «Киоска».
Третий этап — выдача проекта и символического предсказания гостю. За три дня работы 117 человек стали непосредственными участниками перформанса. Анкеты и личные высказывания участников выставочного эксперимента, фото и видео хранятся в архиве «Киоска».
Пространство мастерской и диалога разделялось ширмой, на которую транслировалось видео, снятое из окна поезда. В мастерской находился стеллаж с оборудованием для создания проекта. Сжатое пространство экспозиции обязывало прибегать к символическому высказыванию, иронии и перформансу.
Пространство мастерской и диалога разделялось ширмой, на которую транслировалось видео, снятое из окна поезда. В мастерской находился стеллаж с оборудованием для создания проекта. Сжатое пространство экспозиции обязывало прибегать к символическому высказыванию, иронии и перформансу.
Тюремной обстановке противостояло сходство с русской кухней. Через окно в киоске передавались информация и «товар». Архитектор представал перед клиентом в униформе с нашивкой, определяющей его уникальную профессиональную специализацию.
Тюремной обстановке противостояло сходство с русской кухней. Через окно в киоске передавались информация и «товар». Архитектор представал перед клиентом в униформе с нашивкой, определяющей его уникальную профессиональную специализацию.
В целом инсталляция может быть описана диаграммой Четверицы Хайдеггера: «дом» (сувенир) является сосредоточием двух осей: «Земля-Небо» и «Смертные-Божественные».
В целом инсталляция может быть описана диаграммой Четверицы Хайдеггера: «дом» (сувенир) является сосредоточием двух осей: «Земля-Небо» и «Смертные-Божественные».
Кубическое микропространство «Киоска» состояло из места для диалога с гостем и закрытой мастерской сотрудников офиса.
Кубическое микропространство «Киоска» состояло из места для диалога с гостем и закрытой мастерской сотрудников офиса.

«Киоск» — это не только метафора, но и вероятная институция нового типа профессионального офиса, архитектора-посредника, мастера диалога; попытка утвердить новый профессиональный стандарт — кропотливую работу с локальностью и сообществом, одновременно скромную и персональную, доказывая, что тепло человеческого диалога может пронизывать любые формальные ритуалы, а манипуляциям противостоит профессиональный творческий акт.  

Дополнительный смысловой слой — прозрачность, традиционно олицетворяющая поэзию и демократию: неолиберальная концепция единого мира редуцировала ее до прагматики супермаркета и тотального контроля. Архитектор все больше становится анонимным оператором глобального конвейера и унифицирующих алгоритмов, даже находясь в статусе звезды. Всеобщая цифровизация размывает понятия уникального авторского высказывания. Из мира и профессии исчезает тайна. В рамках концептуального высказывания, которую заявили кураторы темы («Школа прозрачности»), мы иронизируем по поводу падения роли архитектора до винтика непрерывных рыночных процедур при сохранении высоких цеховых амбиций. При этом мы предлагаем программу привлечения архитекторов к решению насущных проблем обычных жителей, призывая выйти из башни слоновой кости. Инсталляция «Киоск архитектора» — символическая модель скромной попытки критического осмысления конфликта между фатальной прозрачностью среды и человеком, между зоной и индивидом, между конвейером и ремеслом. Конфликт разрешается через компромисс обнаженного и скрытого, нормированного и случайного. 

Мы все еще пытаемся выжить в провинции с ее неспешным и как бы неуспешным ходом вещей, веря в гуманный исход конфликта и нескончаемое «кино про Россию».

Стадия 2. «Архитектон авангарда»: ось «Смертные-Божественные» и Архитектурное Бессознательное

Российское обитаемое пространство, хотя и является рукотворным, представляет собой странное, неопределенное Нечто, по большей части недоступное для профессионального метода, питающегося иллюзиями авторского превосходства над энтропией.

Архитектон, предоставленный кураторами в качестве экспозиционного модуля на фестивале «АРХ Москва-2020», осмыслялся нами как  «архитектон неоавангарда», ставший приютом неформального путешествия внутрь реальности российской среды. Воспринимаемая как ПОЛЕ, она больше не является оболочкой абстрактной воли профессионала; это «остановленное»  «Кино про Россию» из инсталляции «Киоск архитектора» и аналог хайдеггеровской оси «Смертные-Божественные».

Поразителен факт того, что большая часть окружающей нас среды, будучи рукотворной, никем не создана и остается неопределенной, несмотря на то, что обозначена в разных типах бюрократических реестров. Это анонимное, странное, бесформенное Ничто или Нечто оказывается в зоне «архитектурного бессознательного». Впрочем, глаз обывателя, погруженного в рутину повторяющихся автоматических транзитов сквозь эти курмыши/задворки/периферию/обочины, также не способен видеть.

Эта среда не имеет формы, у нее нет имени, она невидима и при этом вездесуща. Противостоящие ей открыточные виды, знаки официальной идентичности занимают ничтожную долю территории и, интерферируя с этой тотальной Неформой, поставляющей нелепые, уродливые, восхитительные, непредсказуемые, сюрреалистические образы, приобретают ее черты. Так незаметно все становится «задворками».

В своей тотальности и неописуемости эта среда, незаметно для профессионалов и бюрократический институций, приобретает статус возвышенного или даже нуминозного — устрашающего присутствия Иного. Русское пространство — бесконечный гибрид из параллельных миров. Грандиозное граничит с уродством, настоящее с пафосным, роскошное с нищим, центр с периферией, вечное с моментальным. Реальности, пересекаясь, образуют теневое пространство «между». Время здесь течет по-другому. Возникающие порталы появляются на грани, где настоящего не существует. Карты городов усыпаны ими — нужно только открыть глаза. Архитектор «Нового авангарда» больше не исповедует догмат о своем авторском превосходстве над миром, а является путешественником во времени, дрейфующим между гетеротопиями в поисках вечного. Среда и бессознательное становятся субъектами диалога, порождающими пространство профессиональных открытий. 

Мы документируем «невидимую» для профессионалов среду, находим спонтанным путем «странные», «невозможные» для чистого стиля связи. И показываем их как неизвестную для профессионалов действительность известными для них инструментами. Схемы, карты, диаграммы, цифры приоткрывают глаза на масштаб невидимого. Поразительно и очень вдохновляюще под конец нашего исследования было обнаружить сходные мысли у российского географа Владимира Каганского, чьи цитаты в избытке мы использовали в инсталляции. 

В целом «Архитектон неовангарда» – еще один шаг в исследовании нового сценария архитектурной профессии, погружающей архитектора внутрь гибридного пространства России и порождающего новый этос взаимодействия со средой. Вопросы остаются. Продолжение следует.

Читать «Спонтанный ордер» как концепция архитектуры среды. Часть 3. Поэтическое / по-этическое обитание и поиск Нового Автора

читать на тему: