Стратегия Win-Win: как делать детские пространства без отрыва от преподавания
Для работы с детскими пространствами у Елены и Кирилла Чебурашкиных не только самая подходящая фамилия, но и самое правильное окружение: дома их ждут трое детей, с удовольствием тестирующих все новые изобретения родителей, а в «Строгановке»—десятки студентов, которые еще вчера были школьниками, а сегодня стали идеальной фокус-группой. Нам они рассказали о роли живого наблюдения и проблемах копирования, о том, что общего между СанПИНами и Библией и как даже самое неудобное пространство можно победить с помощью хорошо придуманной мебели.
Кирилл отвечает за идеи, планировки, изобретения, за все новое и неизведанное, Елена—за концепцию, цвет и наполнение,
а главное—сроки. Среди реализованных проектов—интерьеры для частных и государственных садов и школ, детских больниц, коллекции детской мебели и даже центр прототипирования в МГХПА им. Строганова.
Сообщающиеся сосуды
У нас две полноценные работы: Строгановка—это одно огромное направление, истощающее и подпитывающее одновременно. Мы оба закончили кафедру с разницей в 9 лет, на ней же, уже будучи преподавателями, и познакомились, поэтому для нас это совершенно особое место. Когда Кириллу предложили заведовать кафедрой, казалось: «Ух, сейчас все исправим, сделаем лучше, революцию устроим». И мы согласились— вместе. Вторая работа—это наша компания Cheburdesign, занимающаяся созданием детских пространств. И хотя оба направления отнимают огромное количество времени, они друг друга взаимодополняют и в какой-то мере друг другу помогают. Если учесть, что у нас большая семья, у которой тоже много строек, ремонтов и переездов, то иногда кажется, что мы как-то слишком много на себя взвалили. А с другой стороны, без всего этого будет скучно.
Alma Mater и центр прототипирования
За те 11 лет, что Кирилл управляет кафедрой, мы постоянно на ней что-то меняем и переделываем, тихо шаг за шагом расширяясь, притом что пространство в Строгановке очень ограничено. Сначала мы сделали себе небольшой второй этаж, потому что в помещениях были огромные потолки, потом «прирезали» себе излишнюю высоту общих коридоров. В итоге в Строгановке появился настоящий современный центр прототипирования, в него водят министров и показывают, как растет и развивается институт, и дальнейшие планы у нас не менее наполеоновские — при этом мы уже много лет не можем доделать ремонт в собственной новой квартире.
Научпоп
История с дизайном детских пространств родилась совершенно случайно. Департамент образования Москвы обратился к Академии с просьбой помочь с детскими садами. Это была своего рода научная работа для разных кафедр, но при этом на конкретном примере садов серии 2МГ-04. Основная сложность этой серии в том, что группы там площадью всего 70 м2 и в них нет нормальной отдельной спальни. Чтобы разместить там пару десятков спальных мест, в свое время кто-то придумал многоярусные выдвижные кроватки. Но во-первых, они выглядят пугающе и похожи на овощные лотки, а во-вторых, в группе немыслимая тесно- та и она вся заставлена, как мебельный магазин.
Кирилл придумал совершенно новаторское остроумное решение: все кроватки прячутся внутри подиума, который занимает ровно половину помещения группы, и выдвигаются только на время сна. Невысокие ложа на колесах сцеплены в «паровозики» по 7 штук и выкатываются одним махом. Мы очень загорелись этой идеей, все придумали, нарисовали, подготовили целый том бумаг, посвященных проекту, рассчитали все размеры и материалы, пообщались с воспитателями, нянечками, сделали прототип. Посвятили этому почти два года. А потом был круглый стол, несколько чиновниц нашу работу посмотрели, взяли... и куда-то положили в долгий ящик. В результате вместо реального полезного проекта у нас вышло абстрактное научное исследование.
«У вас есть год-два, потом все забудут»
Скорее всего, этим бы и закончилось, если бы мы не ввязались с подачи института в еще один проект: Елену выдвинули на получение президентской премии для молодых деятелей культуры, которую дают специалистам до 35 лет, акцентировав ее вклад в развитие образования и современный дизайн. Рассказали в заявке и о проекте обновления типовых детских садов. В 2014 году премию получить не удалось, но по настоянию коллег из Академии мы подали заявку и в 2015-м, сделав к ней задорный ролик, где Елена рассказывает о том, как растет и меняется кафедра, какой центр прототипирования появился с нашей подачи в Строгановке, какую мебель мы придумываем и как она способна менять пространство. И Елена получила премию из рук президента!
А дальше был невероятный драйв. После этой премии на кафедру начали приезжать журналисты и телевидение—НТВ, «Культура»—снимать и рассказывать о том, что мы делаем. Организаторы премии так и сказали: «У вас сейчас есть год-два, пока это будет работать. Потом все проекты забудут. Если вы что-то хотите делать—делайте сейчас, не откладывайте». Это реально был мощнейший импульс для всего, что мы сделали дальше.
Оригинал vs копии
После премии те же самые чиновницы из департамента образования позвонили и предложили: «Давайте сделаем еще один круглый стол насчет тех садиков». И год спустя удалось выбить бюджет на реконструкцию одной группы по нашему проекту. Мы снова подключились, полностью переделали проект, много общались с сотрудниками сада, подгоняли, меняли, «подпиливали» и в итоге реализовали. Няни сперва с большим скепсисом отнеслись к идее, что им придется выдвигать и задвигать «паровозики» из семи кроватей, но мы добились того, что их легко выкатывала даже наша двухлетняя дочь. Мы сделали тестовое помещение группы, где все отлично работает, и очень гордимся этим проектом. Сам концепт остался в департаменте образования, и его растиражировали уже без нас. Но проект без авторского надзора штука опасная: многочисленные копии оказались неудачными. И мы часто слышим: «Ой, в этом проекте с выкатывающимися кроватками все застревает». Во всех последующих версиях, насколько мы знаем из отзывов, ставили не те колеса, не того диаметра, не из той резины, клали не то напольное покрытие, хотя это все было прописано в проекте. В итоге он себя дискредитировал, и нам очень жаль.
Привычный дискомфорт
После того как тестовое групповое помещение запустили, мы еще не раз наведывались посмотреть, как все работает. И обнаружили любопытную вещь, которую теперь всегда принимаем во внимание. Человек очень быстро привыкает к дискомфорту: ему проще каждый день делать неудобное, чем что-то менять. В нашем проекте на подиуме стояли обеденные столы, но воспитатели группы решили, что ходить с тарелками на подиум сложно и поставили столы рядом, в ту часть, куда выезжают кровати. И каждый день уносили и приносили туда столы и стулья, а это же ужасно неудобно. Мы сказали: «Давайте мы в субботу все переставим, вы неделю так проживете, и если скажете, что плохо, мы вернем все обратно». Через неделю они радостно попросили оставить столы на подиуме. Мы потом еще много раз сталкивались с тем, что неудобное становится нормой. И поняли, что главная задача дизайнера это заметить, а потом предложить решение.
Своя компания
Тот садик стал нашей визитной карточкой, и благодаря президентской премии—а это 2,5 миллиона без каких-либо налогов—мы смогли дать хороший старт собственной компании, которую назвали Cheburdesign. Заказали фирменный стиль, съемку объектов и наших предметов, сайт. И стали делать проекты садов, школ и детских пространств. Многие коллеги говорят: «Вам хорошо, вы умеете работать с госзаказом». Действительно, тот первый садик и премия дали нам такой опыт и возможность, хотя с госзаказами правда сложно. Но вообще мы совершенно не умеем себя продвигать—все заказы находят нас сами.
Школьная инициатива
Единственное исключение, когда мы сами предложили свой дизайн,—это когда наш старший ребенок пошел в школу. Мы к этому моменту уже сделали много пространств для детей, и мысль, что наш сын пойдет в фисташковые облупленные стены с персиковым ДСП, вызывала ужас.
Мы пришли к директору 149-й школы, которого уже хорошо знали, и сказали: мы готовы абсолютно бесплатно сделать проект и курировать его реализацию, дайте нам хоть какой-нибудь бюджет. И бюджет нашелся, правда, совсем скромный, его хватило, наверно, на треть того, что мы в итоге сделали: класс, рекреацию на этаже и два туалета.
Если честно, такой размах не входил в наши планы, но когда мы увидели, что унитазы в туалетах стоят по два в кабинке, которая не запирается (иначе человек будет занимать сразу два унитаза), то поняли, что делать красивый кабинет, придумывать декор и менять цвета пола довольно бесполезно, если дети будут приходить в туалет и получать там моральную травму. И ведь это типовой проект! Поэтому туалеты пришлось переделывать.
Что касается класса, то в работе над ним мы совместили проектирование с обучением. Наши студенты сами недавно были школьниками и хорошо понимали, что и как надо в школах менять. Мы вместе с ними разработали несколько проектов, один—Насти Васильевой—взяли за основу, и хотя в процессе реализации пришлось много всего переделывать и подгонять, для всех это был удачный опыт, а Настя везде указана как соавтор. Здесь сделан акцент на то, чтобы избавиться в кабинете от всего лишнего и выкроить место под личные шкафчики для детей. Это очень облегчает жизнь: можно не носить с собой каждую неделю ИЗО или спортивную форму.
Для второго ребенка мы тоже потом переделали школьный класс, но уже были умнее и привлекли спонсоров.
О пользе наблюдения
Чтобы понять, что важно изменить, а не про- сто украсить, необходимо идти «в поля» и смотреть, как живет место. Сидишь и подмечаешь, кто куда ставит портфели, куда стулья, вот учитель шубу вешает на стул, из шкафов вылезают пожелтевшие, всеми забытые плакаты, занимающие кучу места. Все это записываешь и обязательно фотографируешь, чтобы не забыть. На такие исследования мы ходим сами и обязательно отправляем студентов: они иногда проводят на объекте по неделе, делают таймлапсы, опросы. Это хорошая учебная практика.
СанПиНы как Библия: всегда есть варианты трактовки
У нас такой подход: мы делаем проект, по воз- можности соблюдая все нормы и правила, но исходим все-таки не из них, а из здравого смысла. В противном случае кроме кубика из ДСП ничего другого не получится. На больших проектах у нас есть специалисты по ли- цензированию, которые отвечают за то, чтобы наши решения прошли согласование. Иногда мы с этими специалистами трактуем СанПины как Библию, то есть—по-разному. Например, есть норма, что в детских садах розетки долж- ны быть на высоте 1,8 м, и это супернеудобная высота. В итоге все втыкают удлинитель, он лежит на полу—и это еще опаснее. Разумнее сделать безопасную розетку в каком-то неза- метном для ребенка месте, с лючком. И при этом можно для соблюдения норм разместить и другую, неудобную по высоте, но пользоваться ею никто не будет.
О важности обратной связи
Без обратной связи вообще непонятно, как жить. При этом она всегда негативная, то есть всем все нравится, но обращаются к нам только с просьбой что-то поправить. К примеру, мы сделали для школ классный про- ект «Кухня учителя»—такую стационарную стенку, где есть все: доски, проектор, шкафы, мокрая зона. Это был дипломный проект нашей студентки Марии Рыбиной—и мы вместе довели его до реализации. Сейчас планируется внедрять его в школах: он уже стоит в Москве, Санкт-Петербурге, в школе в Чечне. Но когда мы впервые поставили «Кухню» в школе, то сразу началось: тут не влезают папки, тут учебные материалы вешать некуда, тут падает, тут ломается. И мы год его «допиливали» на месте.
Не как в больнице
Первый наш опыт сотрудничества со здравоохранением—это проект палат для стационара хорошей частной больницы в Екатеринбурге. Там очень классные, амбициозные создатели. Они съездили в Германию, заказали у немцев образец палаты—и им не понравилось: сохранялось ощущение больницы. И они обратились к нам с просьбой сделать что-то более детское, более образное, и это была очень сложная, потому что там совершенно иные нормативы и правила, но неверо- ятно интересная работа.
В садике или школе ты делаешь пространство эргономичное, удобное и приятное для глаза. В больнице же главная функция— лечить детей, и это настолько на первом ме- сте, что, по идее, все остальное должно под нее подстраиваться. Но именно тогда и получается «как в больнице». А детей это пугает.
Мы спроектировали так называемый фрейм—раму вокруг кровати, в которую встроена масса функций: датчики, подача кислорода, какие-то трубки, розетки, ширма. Все с точностью до миллиметра, все продумано и предельно эргономично и при этом больничная функция не на виду. Чтобы мы все рассчитали, нам привезли эту медицинскую кровать стоимостью 8 000 евро прямо в Строгановку. В свободной аудитории мы выстроили вокруг нее палату из гипсокартона—и прямо там преподавали эргономику: ребята на нашем «полигоне» учились просчитывать всевозможные ситуации. А чтобы палата была не совсем палатой, мы придумали шкафчики с эмоциями—у них глаза и брови и в них можно играть, веселый диван, раскладывающийся в кроватку для родителей, шкалу, на которой можно отмечать, сколько дней еще лечиться. И пространство ожило.
После мы делали рекреацию для онкоцентра РДКБ им. Н. И. Пирогова по просьбе фонда «Подари жизнь». Это небольшое, но гиперфункциональное про- странство: там учатся, играют, собирают детей на мастер-классы и концерты. Мы придумали общую логику пространства и активно вовлекали студентов—там очень много дипломных работ выпускников 2018– 2019 годов. Вышло хорошо для всех: и центр получился живым, и у студентов был бюджет на создание прототипов. Так что от нашего совмещения работ все оказались только в выигрыше. Win-Win.
Подготовила: Марина Юшкевич