Вера Бутко: «Очень важно, чтобы у тебя был партнер, с которым можно делить нагрузку»

Очередное интервью из ПР70 с темой «Город женщин» — о том, как распределяются обязанности в бюро в случае, если женщина руководит им вместе с мужчиной; более того — если они муж и жена и делают радикальную современную архитектуру.

Мария Фадеева: Хочу предупредить, что часть моих вопросов затрагивает те стереотипы, с которыми связана тема данного номера. С одного из таких вопросов и начну. Про архитектуру любят говорить, что это мужская профессия. Вас это не отпугивало, когда вы поступали?

Вера Бутко: Я тогда об этом не задумывалась, просто хотела быть  архитектором. Точнее, это был такой компромиссный выбор между моим устремлением к творчеству и родительским техническим бэкграундом. На нашем курсе юношей и девушек было приблизительно поровну. Такое же соотношение сейчас и внутри нашей мастерской.

МФ: Существует ли у вас какая-то стратегия, связанная с наймом женщин? Они, бывает, уходят в декрет и все такое…

ВБ: У нас полно таких, которые уходили в декрет и возвращались. Собственно, и у нас с Антоном¹ двое замечательных детей. Может, нам везло, но женщины, работающие в ATRIUM, такие же способные, как мужчины. И зарплата наших сотрудников определяется исключительно профессиональными достоинствами. Кстати, как показывает практика, мамы с маленькими детьми, даже одинокие, зачастую оказываются более ответственными, чем папы.

МФ: А вы когда-нибудь становились жертвой гендерной дискриминации?

ВБ: Дело не в дискриминации. Просто большая архитектура всегда ассоциировалась со строительством, каковое традиционно считается мужским делом, и не без основания, надо сказать: это все-таки подразумевает таскание тяжестей, умение управляться со строительной техникой и т. п. вещи. Зато клиенты в сфере частного интерьера больше предпочитают общаться со мной, чем с Антоном, поскольку уже подсознательно ориентированы на то, что женщина лучше справится с обустройством жилого пространства. В нашем тандеме естественным образом сформировалось следующее разделение: технические вопросы — в ведении Антона, творческие и организационные вопросы мы решаем вместе, а функционал и удобство — скорее моя епархия.

МФ: Действительно, проектирование интерьеров обычно относят к разряду «женских занятий». Ваше бюро с подобных проектов как раз и начинало. В последнее время вы работаете с крупным масштабом. Недавно, к примеру, в Москве по вашему проекту построили многоэтажный жилой комплекс Barkli Park. Интерьеры вам, наверное, уже не так интересны?

ВБ: Мы всегда рассматривали интерьеры лишь как один из этапов развития. Хорошо, что в нашей профессиональной жизни этот этап был: работа с интерьерами учит чувствовать деталь, масштаб, материал, а главное, она учит взаимодействовать с клиентом, соизмерять желаемое с возможным. Это очень сложная и трудоемкая работа, которая требует терпения и въедливости. Я до сих пор считаю, что спроектировать здание гораздо проще, чем сделать качественный интерьер, в особенности если речь о жилом интерьере. Нам, безусловно, нравится заниматься большой архитектурой. Все же масштаб имеет значение. Никогда не забуду, какой трепет охватил меня при виде нашего первого законченного дома. Вот, ты придумал, свел воедино массу различных интересов, ограничений, которые, казалось бы, не могли поместиться в одной голове… И вот, стоит макет в натуральную величину! Пользуясь моментом, хочу озвучить одно принципиальное соображение: здание без интерьеров для нас неполноценно, поэтому мы все же стараемся по мере возможностей решать задачу комплексно. На большинстве объектов мы сейчас по такой схеме и работаем. 

МФ: В своих интервью Антон любит порассуждать о вашей с ним приверженности формалистическому подходу. Чье это больше увлечение?

ВБ: Общее. Я еще на дипломе удивляла преподавателей, простраивая криволинейную оболочку и сопрягая ее с вертикальной стеной. Меня всегда увлекала современная архитектура, и еще до знакомства с Антоном я неоднократно участвовала и побеждала в архитектурных конкурсах. С тех пор сохраняю склонность к экспериментам. Другое дело, что, принимая решение, я больше отталкиваюсь от эмоций. Антон же, получивший математическое образование и закончивший МАРХИ на кафедре советской и современной зарубежной архитектуры, в своей работе больше стремится к обоснованности и структурированности архитектурной формы.

МФ: Возможно, в этом и кроется причина, по которой среди звездных архитекторов мужчин на порядок больше?

ВБ: Думаю, причина куда банальнее: у мужчин в сравнении с нами, женщинами, куда меньше сторонних дел – они не вынуждены отвлекаться на воспитание детей, быт и прочее, соответственно, у них и времени больше, и голова не так забита, они больше успевают. Впрочем, я рада, что в моей жизни есть все эти «обременения» — без них она была бы эмоционально беднее. И, конечно, очень важно, чтобы у тебя был партнер, с которым можно обсуждать какие-то профессиональные вопросы, делить нагрузку. Для меня это обязательное условие...

МФ: Ну а если бы вам, как Хадид, туфли предложили спроектировать, вы бы и здесь с Антоном объединились?

ВБ: Про моду мы много разговариваем с моей дочерью, которая работает в этой сфере. Ее мысль заключается в том, что архитектурная и дизайнерская отрасли должны поддерживать друг друга. По ее мнению, они идут рядом, а значит архитекторы могли бы носить вещи от известных модельеров, а те в ответ — давать архитекторам заказы. Эта идея глубже, чем кажется, ведь в архитектуре, как и дизайне одежды, важна личность автора. Отвечая на ваш вопрос про туфли, могу сказать, что мы бы взялись за эту задачу совместно, как и за любую другую. Думаю, это было бы интересно. Хотя я бы волновалась, конечно. Не в том смысле, что творческой энергии может не хватить. Этого-то как раз хоть отбавляй. Но во всем есть своя специфика. Идея, может быть, хороша сама по себе, но есть еще такой фактор, как реализуемость, а чтобы получилась реализуемая вещь, нужно быть специалистом.

Примечания

¹ Речь об архитекторе Антоне Надточем — супруге Веры Бутко и сооснователе бюро ATRIUM