Замкнутый круг

В связи с новым витком истории реконструкции Московского дворца пионеров на Воробьевых горах публикуем текст Анатолия Белова из ПР64 2012 года — тогда, с одной стороны, Дворец праздновал 50-летний юбилей, а с другой — была разработана и активно обсуждалась концепция научной реставрации инициативной группой в составе Ильи Заливухина (главы архитектурного бюро «Яузапроект») и непосредственных авторов Дворца Владимира Кубасова, Виктора Егерева и Феликса Новикова.

Анатолий Белов

деятельность: Архитектор, куратор, экс-главный редактор «Проект Россия» (2013-2016).

Ровно пятьдесят лет назад – 1 июня 1962 года – состоялось торжественное открытие московского Дворца пионеров и школьников на Ленинских горах (1). Наряду с Музеем космонавтики имени К. Э. Циолковского в Калуге Бориса Бархина, Кремлевским Дворцом съездов Михаила Посохина и кинотеатром «Россия» Юрия Шевердяева, Дворец пионеров — шедевр советского модернизма, одно из краеугольных произведений хрущевской оттепели.

Тем удивительнее, что на момент начала строительства большинству его авторов было менее 40 лет. Дворец создавали, по сути, молодые люди: 32‑летний Владимир Кубасов, 35‑летние Феликс Новиков и Борис Палуй, 36‑летний Игорь Покровский, 38‑летний Юрий Ионов (инженер-конструктор), 39‑летний Виктор Егерев. Исключение здесь составляет лишь Михаил Хажакян: в 1962 году ему исполнилось 50 лет. Коллеги прозвали их «великолепной семеркой». И было за что.

Дворец только достроили, а он уже успел стать иконой нового советского стиля. Для своего времени это был страшно инновационный объект. Там много чего было сделано впервые. Разумеется, в рамках советской практики.

Например, зимний сад, пол с подогревом, стеклопакеты. Материалы о Дворце опубликовали во всех главных периодических изданиях СССР, его посетили Алвар Аалто, Лусио Коста, Жорж Бокье и Жан-Поль Сартр. Если верить Феликсу Новикову, после осмотра Дворца Сартр воскликнул: «Как это советская архитектура преобразилась столь решительно и в столь короткий срок?!»

Егерева, Палуя и Покровского почти тотчас же сделали руководителями мастерских. Такого не случалось никогда — ни до, ни после. В советское время должность руководителя мастерской была потолком архитектурной карьеры, а тут в тридцать с хвостиком — и все, потолок. Более того, в 1967 году им всем присудили Государственные премии РСФСР (как раз за Дворец пионеров). Причем они являются первыми в истории лауреатами этой премии — до 1967 года такой премии не было. Закрадывается мысль, что премия была учреждена специально для них. В общем, много в этой истории удивительного и небывалого. Обо всем и не напишешь (2). Но написанного здесь, надеюсь, достаточно, чтобы понять, какое Дворец пионеров важное сооружение.

И вот Дворцу стукнуло полвека. Радостное вроде бы событие. Однако радоваться как-то не получается. Потому что от того старого Дворца мало что осталось… Но об этом чуть позже. А пока опишем само здание и территорию вокруг.

Дворец располагается на участке между проспектом Вернадского, Университетским проспектом, улицей Косыгина и улицей Фотиевой, посреди ландшафтного парка площадью 45 га, спроектированного теми же Кубасовым, Егеревым, Новиковым, Покровским, Палуем и Хажакяном. Парк, надо сказать, дивный. Он чем-то напоминает «Лесное кладбище» Гуннара Асплунда и Сигурда Леверенца в Стокгольме, с той лишь разницей, что вместо могилок в кустах здесь детишки на великах. Пространство на подступах к Дворцу иссечено прямыми линиями — планировка входной зоны подчинена строгой геометрии: попадая на территорию с улицы Косыгина, вы идете по прямой, деревьев почти нет, перед вами открывается вид на здание Дворца и площадь Парадов с 50‑метровым флагштоком. Но чем дальше вы продвигаетесь в глубь парка, тем кривее становятся пешеходные дорожки, тем больше деревьев вырастает на пути, и в какой-то момент вы вообще забываете, что находитесь в черте города.

Более детального описания заслуживает восточная часть парка с уступчатым рельефом, который спускается к большому пруду. Со стороны площади Парадов водный массив почти не виден. Но когда вы подходите к лестнице, украшенной мозаичным панно «Пионерский значок», пейзаж раскрывается во всей полноте: декоративный бассейн у подножия лестницы, дальше — футбольный стадион и пруд, разграниченные продолговатым одноэтажным корпусом, который вмещает тир и помещения администрации. Эту картину можно было бы назвать захватывающей, если бы не пыльные кучи высотных зданий, обступающие парк с юго-востока.

Сам Дворец состоит из семи корпусов. Это главный корпус (№ 1) — протяженная стеклянная галерея, вмещающая зимний сад, два выставочных зала, учебные и административные помещения. Это Г‑образный корпус малого зала (№ 2) с небольшой столовой на первом этаже. Это учебные корпуса «Небо», «Земля» и «Вода» (№ 3, 4 и 5 соответственно), корпус детского театра (№ 6) и, наконец, корпус концертного зала (№ 7).

Планировка Дворца вызывает отдаленные ассоциации с абстрактными фигурами на полотнах Хуана Миро: палочка, из нее торчат палочки покороче, и все это обвивают нити пешеходных дорожек. Ну очень изысканно нарисовано!

Надо сказать, что само здание не менее живописно, чем его планировочное решение — главным образом за счет декоративных панно (мозаичных, кирпичных и т. д.), которые украшают фасады и интерьеры Дворца (3).

На территории имеются и другие строения. Помимо упомянутого корпуса при футбольном стадионе (№ 11), это четырехэтажный П‑образный корпус со спортзалами, помещениями администрации и автошколой, находящийся на отрезке между улицей Косыгина и Дворцом (№ 8), а также радиоузел (корпус № 27) в юго-восточной части парка.

Наибольший интерес представляет корпус № 8. Хотя бы потому, что его образуют три сооружения, построенные с промежутками в 30 лет: четырехэтажная школа 1930‑х годов, переоборудованная в 1962 г. под спортивные секции, трехэтажный крытый спортивный зал 1962 г. постройки, спроектированный Егеревым, Новиковым, Кубасовым, Покровским, Палуем и Хажакяном, а также двухэтажный входной блок с распределительным вестибюлем, связывающий бывшую школу со спортивным залом, который спроектировал Кубасов в середине 1980‑х гг. С точки зрения архитектуры эта вещь далека от безупречности, зато она стоит в заглублении, так что с площади Парадов видны только верхние этажи да кроны деревьев, которые растут во внутреннем дворике, то есть вместо того, чтобы пытаться главенствовать, она как бы так стыдливо выныривает. И это, пожалуй, очень даже неплохо.

Все перечисленные сооружения имеют статус выявленных объектов культурного наследия (4) (Постановления экспертных комиссий при Департаменте культурного наследия города Москвы № 136/80 от 29 мая 2002 г. и № 189 от 21 февраля 2006 г.), а парк, в котором они размещаются — статус объекта культурного наследия регионального значения (Постановление правительства Москвы №  89 от 9 февраля 1999 г.). Более того, этот самый парк является частью объединенной охранной зоны памятников истории и культуры № 356 (Постановление правительства Москвы № 1215 от 28 декабря 1999 г.). И тут мы переходим к печальному рассказу о том, почему все плохо.

В середине 1980‑х годов во Дворце пионеров были произведены ремонтные работы, в результате которых было утрачено множество аутентичных архитектурных элементов: витражное остекление на главном фасаде Дворца, металлические конструкции зенитных фонарей над зимним садом, оригинальная кирпичная кладка «шов в шов» на фасадах концертного зала и т. д. Но это еще не самое страшное. Восстановление утраченных элементов не такая уж невыполнимая задача, хотя и тут есть свои сложности, и мы о них еще поговорим. Хуже другое. На сегодняшний день Дворец и корпус № 8 переполнены: на общую площадь в 32 тыс. кв. м приходится 16 тыс. учащихся и 800 педагогов. Здания еле вмещают многочисленные секции и кружки. Все рекреации застроены, большинство эвакуационных проходов перекрыто, существующая вентиляционная система не справляется с нагрузкой — в теплое время года в помещениях царит жуткая духота. Проблема нехватки площадей настолько острая, что в 2011 г. контрольно-ревизионное управление правительства Москвы рекомендовало администрации Дворца расторгнуть договор аренды с Государственным лицеем № 1525, занимающим там часть помещений. Заметим, что упомянутый лицей входит в официальный рейтинг лучших школ Москвы.

Решением проблемы могло бы стать возведение на территории парка новых корпусов. Это тем более логично, что утвержденный генплан 1959 г. предполагал строительство второй очереди (5) в виде крытого спортивного манежа, крытого плавательного бассейна, эллинга, а также хозблока и корпуса юных натуралистов с оранжереей. Но на территории парка ничего нельзя ни строить, ни реконструировать — это охранная зона.

Данное обстоятельство, в свою очередь, делает невозможным научную реставрацию Дворца: куда, скажите на милость, девать педагогический состав и учащихся на время проведения реставрации? Департамент образования города Москвы, в чьем ведении находится комплекс Дворца, настаивает на варианте с капитальным ремонтом. Но это, во‑первых, никак не решит проблему с переполненностью зданий, а, во‑вторых, и я лично в этом убежден, только усугубит ситуацию с архитектурным обликом Дворца.

Тут нельзя не упомянуть о группе энтузиастов в составе главы архитектурного бюро «Яузапроект» Ильи Заливухина и непосредственных авторов Дворца Владимира Кубасова, Виктора Егерева и Феликса Новикова, которые борются за вариант с научной реставрацией и реализацией второй очереди — той, что не построили в 1960‑е. Именно борются, потому что не дает законодательство, не дают городские инстанции, не дают жители Гагаринского района, которые все время боятся, что злые архитекторы забабахают в их прекрасном парке какое-нибудь чудище и будут таковы.

Основания бояться у жителей в принципе есть. В 2001 г. на территорию Дворца покушался футбольный клуб «Спартак»: тогдашний вице-президент «Спартака» Андрей Червиченко намеревался воздвигнуть на этом месте футбольный стадион на 50 тыс. зрителей. Но обошлось — запретил Лужков. В 2008 г. ВТБ хотел отстроить здесь социально-административный комплекс площадью 225 тыс. м². Лужков забраковал и этот проект. В 2009 г. компания «Альфа-Инвест», получившая госконтракт на выполнение научно-проектных работ по объектам Дворца пионеров, заказала Заливухину концепцию реставрации и развития комплекса, а тот, в свою очередь, привлек в качестве соавторов Кубасова с Егеревым (Новиков на тот момент еще не включился в процесс). Кубасов с Егеревым предложили снести корпус № 8 и возвести на его месте четырехэтажное учебное здание площадью 33 000 м², в плане напоминающее кляксу. Рядом, ближе к гостинице «Корстон» (бывшая гостиница «Орленок»), они придумали соорудить трехэтажный водноспортивный комплекс площадью 15 тыс. м², который как такая столешница без ножек, но зато с выдвижным ящичком. Идея кляксы и столешницы очень нравилась уважаемым мастерам — она казалась им невероятно передовой. Градоначальник проект одобрил, но тут его сняли с поста. Опять не сложилось... Спасибо провидению. 

Та концепция, что предлагается сейчас, вроде бы должна всех устраивать… По крайней мере меня как москвича она вполне устраивает. Но нет. Городские власти не хотят тратить деньги, а жители района — те просто встали в позу.

Самое смешное, что и Егерев с Кубасовым не до конца довольны: они с тоской вспоминают кляксу со столешницей и мечтают хоть чуть-чуть побыть инноваторами. В конечном же счете все упирается в законодательство. Ситуация патовая.

Примечания

1. После распада СССР в 1991 г. здание, как и район, где оно расположено, были переименованы. Теперь это Московский городской дворец детского (юношеского) творчества на Воробьевых горах.

2. См., напр.: Новиков Ф. Когда мы были молоды. М.: Архитектурный вестник, 2007; Новиков Ф., Белоголовский В. Советский модернизм. Екатеринбург: Татлин, 2010.

3. Художники Е. Аблин, А. Губарев, И. Лаврова-Дервиз, Г. Дервиз, И. Пчельников, И. Дробышев, А. Васнецов, В. Эльконин.

4. Вообще-то подобный статус зданию присваивают лишь спустя 50 лет с момента постройки, но благодаря связям Владимира Кубасова для Дворца пионеров сделали исключение.

5. Проект заморозили в связи с недостатком финансирования.