В ЦДА давали драму: репортаж с Best Interior Festival
Прошедший во второй раз Best Interior Festival, учрежденный Союзом архитекторов России в развитие Национальной премии «Лучший интерьер», в этом году занял пустующую нишу «концептуальных» интерьерных выставок — где-то между шоурумными экспозициями готовых интерьеров и театральными декорациями.
В нашей современной российской архитектуре драмы нет — если есть, то мы с трудом можем найти пример. Я имею ввиду не драму не с точки зрения страдания, а драму как предмет искусства.
Андрей Чернихов в программе «Зачем ты это сделал»
По словам Марии Романовой, именно этот фрагмент интервью Чернихова в ее авторской программе на youtube-канале Artplay Today дал ей ключ к пониманию формата экспозиции на BIF, курировать которую ее пригласили председатель САР Николай Шумаков и директор фестивалей Союза Ольга Дробицкая. Формулировка «Актуальный театр интерьера» предложила ввести в условный интерьер недостающие напряженность, смысл, психологизм, действие. Общая тема BIF была обозначена как «Преодоление», а для театральных интерьерных постановок были предложены три разных подтемы — «дом как личный мир», «путешествие, азарт, диалог» и «любовь как действие, личные границы, преодоление личного эго». Участники подобрались совершенно разные — от интерьерных дизайнеров-психологов и приверженцев фэн-шуй до философствующих модернистов, так что на трех этажах Центрального дома архитектора можно было увидеть все ипостаси театра: и сладкую мелодраму, и уличный театр, и пост-драму. Рассказываем о самом интересном.
М + Г = Л
Мария и Григорий Малицкие, основатели Бюро концептуального дизайна ARCHITIME design group, вытянули на жеребьевке тему «Любовь». Придумывая концепцию, они рассуждали примерно так: «Как влюбленные выражают переполняющие их чувства? Они оставляют свои любовные послания и рисуют сердечки на любой поверхности — на тротуаре, заборе, стене дома. Граффити — это что-то на грани законного. Стрит-арт — лучшее воплощение порыва любви». В их кинетической инсталляции «Реющая стена — знамя во имя любви» статичная стена из кирпича с огромным алым сердцем, нарисованным граффитчиком Алексеем Кио, начинала даже не трепыхаться, а коловращаться от эйфории первого чувства. Эффект усиливала звукозапись учащенного биения сердца. За завораживающим спектаклем можно было следить, присев на зрительские табуреты.
Вот, что я люblue
В пространстве ресторана «Архитектор» на 1-м этаже ЦДА Арсений Леонович выстроил синюю композицию на тему fast-food-design, дизайнерского фаст-фуда, в которой можно считать множество культурологических слоев. 'Blue' по-английски означает не только цвет, это еще и настроение грусти, меланхолии. В своей инсталляции Леонович соединяет игру слов, слоган «макдака», отсылки к Иву Кляйну и говорит об охватывающей его грусти при виде современной массовой культуры, в которой массовость над культурой очевидно превалирует. В первоначальной концепции, воплотить которую в жизнь не удалось, синяя Венера «нанизывалась» на шампур и становилась своего рода шаурмой, которую может позволить себе каждый. Истинная культура осталась в штучных вещах и разовых акциях, уверен Леонович. «Это грусть, которую мы готовы испить полной чашей», — говорит он. Чаша тоже была: на открытии экспозиции гостей поили синим шампанским, и интерьер тут же окрестили «питейно-алкогольным баром Panacom». Тема еды продолжена в конструкции из пастилы как символа бессмысленного и безостановочного поглощения сладкого, профанирующих сиуминутных радостей. Но при этом на каждый брикет пастилы нанесен некий текст и цифровые коды, чтобы придать процессу поедания хоть какую-то осмысленность.
После бала
Архитектору Николаю Лызлову на жеребьевке досталась тема «Дом как личный мир», и он поразмышлял о том, как интерьер создается во времени. В его инсталляции, устроенной в углу ресторана «Архитектор», есть аллюзия на фильм Этторе Сколы «Бал». В фильме через несколько мизансцен рассказана история Франции. На экране люди просто танцуют в одном и том же ресторане. Сменяются эпохи — от 1930-х до 1980-х — и вместе с ними меняются персонажи и обстановка танцзала. Каждая новелла заканчивается стоп-кадром, который превращается в фотографию на стене этого ресторана. Точно так же на стене в интерьере Лызлова висит фото с интерьером ресторана «Архитектор» 20-летней давности, а напротив стоит старенький деревянный телевизор. Он должен был показывать фильм Сколы, но не смог и показывал почему-то Джармуша. Лызлов говорит, что многие прочитали смысл инсталляции просто как интерьер на тему ретро. «На самом деле это история о том, что интерьер — это результат, эманация жизни многих людей».
Печать эфемерности
Неожиданным образом раскрыл тему «Диалог мужчины и женщины» архитектор Сергей Эстрин: в его интерьерной композиции стилеобразующие элементы — ажурные колонны и светильник — напечатаны на 3D-принтере. «Мы стараемся использовать новые технологии для создания новой образности. Это постоянный эксперимент, — говорит Сергей. — Что-то находит свое применение, от чего-то отказываемся. Сегодня нас заинтересовала технология 3D-печати, в интерьерах все еще очень редкая. Но несмотря на определенные сложности применения, эта технология позволяет создавать уникальные визуальные образы». Надо отметить, что это уже не первый опыт Эстрина с 3D-печатью в интерьере.
Вероятно, использование стопроцентно автоматизированного способа производства для создания таких визуально рукотворных плетеных конструкций должно было напомнить о хрупкости гармонии не только между мужчиной и женщиной, но и двух любых других противоположностей: между массивным и прозрачным, естественным и антропогенным, реальным и оцифрованно-виртуальным. Однако в эпоху постпостмодернизма, эпоху быстрого потребления и стремительно сменяющихся декораций, именно на этой грани вынуждены балансировать все те, кто создает окружающую нас реальность и вынужден держать в постоянном драматичном напряжении — иначе жаждущие зрелищ «массы» заскучают и пройдут мимо.
Им надо «дать драмы».