Наследие повторного применения

Москомархитектура на фестивале «Зодчество» в этом году представила исследовательский проект о второй жизни объектов наследия, культурно-историческая ценность которых не для всех очевидна и зачастую юридически не закреплена. Это же исследование уже было предъявлено публике в начале октября на выставке в Музее архитектуры им. Щусева в рамках конференции «Открытый город» об архитектурном образовании и карьере. Тогда экспозицией занималось бюро nefa architects, и она была выполнена в нейтральном минималистском ключе. В «повторном прокате» выставки в Гостином дворе мизансцену выстраивала архитектор Агния Стерлигова, и получилось драматично. Экспонаты расположились на фоне пурпурной драпировки, так что наследие предстало главным действующим лицом пьесы, название которой — борьба за жизнь и востребованность в современном городе.

Традиционно выпускаемое для «Открытого города» исследование в этом году, как и всегда, курировала компания Citymakers. В этот раз ОГ впервые перешагнул за периметр сугубо образовательно-карьерной повестки и обратился к важной и болезненной практической теме — работе с архитектурным наследием. Ей были посвящены четыре из двенадцати студенческих воркшопов. Их результаты и стали основной частью книги-исследования «Наследие 2.0» и выставки во флигеле «Руина» Музея архитектуры им. Щусева, где проходил «Открытый город».

Кураторами студий стали известные практикующие архитекторы — Николай Переслегин (Kleinewelt Architekten), Алексей Гинзбург («Гинзбург Архитектс»), Рубен Аракелян (WALL) и триумвират Александра Цимайло, Николая Ляшенко и Ольги Сытник («Цимайло Ляшенко и Партнеры»). Все они имеют опыт работы в историческом центре Москвы с объектами наследия, однако не все они развернуто формулировали свою позицию о том, как с ним следует обращаться. Во вступлениях, предваряющих материалы воркшопов, кураторы каждый на свой лад пишут о том, что памятники архитектуры и историческая городская ткань — это и важная часть среды, составляющая характер и шарм города, и зачастую недооцененный экономический актив. Кажется, что в деле сохранения исторической застройки от архитектора мало что зависит, но это не так. Придать старому зданию новую функцию и превратить его в «Наследие 2.0» потребует интеллектуальных усилий, последовательности и способности убедить клиента-девелопера в своей правоте, но эта благородная задача в принципе выполнима. Эта четко артикулированная позиция, да еще под флагом Москомархитектуры, кажется особенно важной в контексте непрекращающихся сносов московских памятников и примечательных исторических зданий без охранного статуса.

Выбор тем оставили на усмотрение кураторов, и в итоге исследователи охватили три разных временных пласта и типа архитектуры (доходные дома XIX — начала XX века, рабочий поселок Дангауэровка и здания-символы советского модернизма второй половины XX века), а также затронули тему модусов воссоздания утраченного наследия. Последняя, к сожалению, остается актуальной: каждый год в Москве погибают десятки исторических зданий, и возможностей процитировать элементы утраченного, сохранив память места, действительно много. При всем позитивном посыле «Наследия 2.0», не стоит ожидать от него фундаментальности и большой проработанности. Краткие сроки воркшопов, разумеется, не позволили глубоко погрузиться в тему. Это, скорее, ликбез и наметки для дальнейших изысканий.

Студия «Архитектура доходных домов конца XIX — начала XX века»

Куратор: Николай Переслегин, Kleinewelt Architekten

«До сих пор даже в Москве некоторые архитекторы считают возможным сносить старинные здания — пускай они не являются памятниками архитектуры, но это прекрасные образцы исторической среды. Закон не запрещает их снос — но есть же еще и профессиональная этика и внутренняя культура, которые должны быть выше закона».

Группа под руководством Николая Переслегина по разрозненным источникам изучала историю появления доходных домов, их типологию и использование в советский период. Возможно, Николай питает слабость к доходникам с тех самых пор, как в статусе советника главы Мосгорнаследия Александра Кибовского был бессильным свидетелем сноса таких образцов этой типологии, как дом Кольбе на Большой Якиманке. В заключительной части исследования авторы предлагают актуализировать формат доходного дома с помощью мобильного приложения Live in History, в котором сочетаются функции энциклопедии о доходных домах и агрегатора предложений аренды квартир них. Вопрос экономики при этом вынесен за скобки. Мотивируя необходимость такого приложения, авторы идеи пишут:

«На наш взгляд, сегодня, как никогда, важна самоидентификация человека в контексте эпохи и осознание обществом своего места в историческом процессе. Важно сохранять связи с прошлым и особенно ценить те его элементы, которые с годами становятся лишь актуальнее».

Студия «Архитектура авангарда»

Куратор: Алексей Гинзбург, «Гинзбург Архитектс»

«Есть два важных тезиса. Первый — то, что, работая со старым домом, архитекторы должны стараться максимально сохранять оставшиеся подлинные части и старые материалы так, чтобы человек мог потрогать их рукой. Только это дает возможность ощутить дух места. Второй тезис — исторический город формируют не только и не столько памятники. Объекты наследия напоминают яркие драгоценные камни, рассыпанные вокруг нас. Но между ними есть историческая городская ткань. Если ее потерять, никакие великолепно отреставрированные памятники не спасут нас от утраты исторического города.»

Предметом исследования стал рабочий поселок Дангауэровка в районе Лефортово, который рассматривается как «соединительная историческая ткань», формирующая «тело» города. Недавно поселок был внесен в реестр объектов культурного наследия, однако у него все еще не определен объект охраны. Исследователи отмечают, что пока не существует принятого подхода к реставрации и приспособлению подобных городских образований — крупных территорий массовой застройки, реализованных по единому проекту. Студенты исследовали местность, изучили планировку территории и определили ценные элементы, внеся их в предмет охраны. Во второй части исследования студенты подробно изучили доминанту микрорайона, шестиэтажный дом 1928 года постройки, также определив предмет охраны по этому объекту. Наконец, в заключение студенты вышли на уровень отельной квартиры в этом доме — проанализировали планировку, определили предмет охраны и предложили реальный вариант приспособления к современным потребностям.

«Нам важно было взять рядовой поселок, которым никто не занимался, привлечь к нему внимание и предложить способ работы с ним. В результате мы сформулировали методологию, которая применима к другим районам Москвы». По данным исследования, в городе таких поселков 26. Один из них, комплекс жилых домов на Русаковской улице, активно готовят к сносу для нового строительства в рамках программы реновации.

Студия «Советский архитектурный модернизм»

Куратор: Рубен Аракелян, бюро WALL

«В работе с наследием не существует общих рецептов. Это некая химия, которая складывается из трех компонентов — этики, логики и коммуникации. Архитектору нужно сначала полюбить дом, а потом уже на логическом уровне объяснить собственнику, городу и жителям, почему им выгодно сохранить здание.»

Описывая предмет исследования, Рубен Аракелян признается в любви к советской модернистской архитектуре второй половины XX века и вспоминает ДК «Москвич», над которым бюро работало в самом начале своего пути. Исследования, предпринятые в связи с тем кейсом, открыли архитектору глаза на целый пласт подобных зданий в Москве, находящихся в плачевном состоянии. Памятники модернизма и стали объектом изучения и эксперимента в рамках уже этого воркшопа. Перед студентами была поставлена цель проявить их ценность, идентичность и потенциал для ревалоризации, чтобы научить город и девелоперов смотреть на эти объекты с нежностью, а не пренебрежением. Для начала участники воркшопа создали общий портрет памятников модернизма по всей Москве на основе справочника-путеводителя Анны Броновицкой и Николая Малинина, а затем предложили ряд сценариев работы с этой архитектурой. На восьми примерах архитекторы показали, какие возможны интервенции для сохранения и развития объектов — от реализуемых до вполне фантастических и провокационных. Эти подходы распределены по стадиям эволюции условного проекта реконструкции. Стоит отметить, что студия избрала в качестве примеров незаурядные объекты совмода, покуситься на которые и так вряд ли кто-то осмелится — в отличие от, например, районных кинотеатров, которые не столь заметны на карте архитектурной Москвы, но важны для жителей района и при этом весьма уязвимы. Жаль, что предложения этого воркшопа уже не спасут кинотеатр «Витязь» в Беляеве, снос которого начался аккурат в дни проведения «Открытого города». 

Студия «ВосСоздание»

Кураторы: Александр Цимайло, Николай Ляшенко, Ольга Сытник, бюро «Цимайло Ляшенко и Партнеры»

«В вопросах реставрирования и сохранения наша позиция понятна и проста. Памятники архитектуры и историческая застройка — это ценный контекст, который важно сохранять, реставрировать и следить, чтобы он участвовал в жизни города. Гораздо сложнее и интереснее, на наш взгляд, разобраться с тем, что касается ситуации воссоздания, когда исторического здания больше нет, а на его месте нужно построить новое. В этом случае одну и ту же задачу можно решить совершенно разными путями. (…) в том, что касается ситуаций воссоздания, нам кажется, пришло время смягчить этот режим — попытаться найти более компромиссную форму, более сложносочиненный и творческий подход.»

«Цимайло Ляшенко и Партнеры» — наверное, наиболее востребованное в Москве архитектурное бюро в сегменте элитного жилья. Их объекты расположены в самом сердце исторического города и зачастую представляют собой реконструкцию уникальных зданий — чего стоит только «дом с атлантами» на Солянке, находившийся в запустении многие годы. Еще один пример — правда для многих спорный — дом «Триптих» в конструктивистском районе на Шаболовке, который сами авторы называют интерпретацией работы Малевича «Композиция в красном углу». Одним словом, это бюро представляет себе, каково это — работать бок о бок с наследием. В рамках воркшопа они поставили своих подопечных в положение архитектора, которому предстоит разработать проект на месте утраченного ранее здания-памятника. Какие возможны варианты? Можно пытаться скопировать старый дом, можно интерпретировать его отдельные элементы, а можно работать с историей места как-то иначе. Студентам была задана планировочная структура, а они должны были придумать концептуальное решение фасадов. В результате детального изучения утраченного здания и нового проектирования родились восемь эскизов. Самый радикальный из них условно воспроизводит объем утраченного дома с помощью стеклянных колонн, повторяющих контур внешних стен, а новое здание помещает под землю.

«Вывод, который можно сделать из этой работы, говорит о том, что решения каждый раз могут быть очень разными, но каркасом и фундаментом для них, безусловно, должно быть исследование предмета воссоздания».