Литературный сквер в Самаре

Литературный сквер в Самаре стал логичным продолжением Литературного музея, который располагается в усадьбе А.Н. Толстого. До недавнего времени на этом месте располагался пустырь с не санкционированной парковкой, а теперь — многослойное пространство, в которое надо погружаться между строк.

Информация от архитекторов:

Смысловая концепция сквера построена на исследовании и раскрытии основных направлений литературного наследия Алексея Толстого. Планировочная структура  основана на последовательной периодизации творчества писателя в виде линейного зонирования при помощи «строк» уровней скамеек-цветочниц. Таким образом пять основных блоков представлены планировочно и объемно-пространственно: сказки, «Детство Никиты», русский характер и «Хождение по мукам», «Петр I» и фантастика.

В создании облика этого пространства важным было само ощущение места — соединение тепла дерева с белым бетоном. Слева от территории располагается деревянная усадьба Толстого, а справа — белокаменная церковь Державной иконы Божией Матери. Мы с одной стороны как будто прислонились к деревянному забору старинного самарского поместья, а с другой — к камню.

Хотелось, чтобы вместо полузаброшенного пустыря здесь появилось светлое, доброе и воздушное пространство без какой-либо мемориальности. Два материала удалось срастить через строчки из произведений Алексея Толстого, которые высечены на полосках-брусках, превратившихся в скамейки и цветочницы. Деревянный и бетонный ландшафты объединены настилом. Пространственно-тактильное ощущение сквера строится на уюте и теплоте дерева, а также на минимализме белого бетона. Такой «загород в городе», история, вписанная в контекст современности, дуальность двух материй.

Цитаты из произведений Алексея Толстого мы выбирали главным образом сердцем: отдавали предпочтение тому, что запало в душу и зацепило. Например, когда с улицы попадаешь в сквер, то встречаешься с фразой заглавного героя из «Приключений Буратино»: «Открою вам еще секрет: я сделан на радость людям!». Это приветствие гостей и посыл, что мы тоже сделали здесь все им на радость. Деревянный озорной мальчишка создает особое настроение светлого, счастливого детства. И важно помнить, что если есть ключик, то дверь обязательно найдется, и что если быстро-быстро перебирать ногами — можно летать!

Тему всеобъемлющего детства, всем хорошо знакомую, продолжают фразы из автобиографической повести «Детство Никиты». Например, мы вплели в повествование сквера такие строчки: «Никита остановился и снова, как во все дни, почувствовал счастье. – Вы куда уходите? – Туда, где меня еще нет». «Дай, господи, чтобы было опять все хорошо. Чтобы мама любила»; «Все это — мое, — думал он. – Когда-нибудь сяду на воздушный корабль и улечу...».

Корабль здесь выступает как образ светлого будущего.

Мечты о странствиях сменяют глубокие размышления писателя из рассказа «Русский характер»: «Кажется, прост человек, а придет суровая беда, в большом или в малом, и поднимается в нем великая сила – человеческая красота». По мере того, как читатель поднимается по ступенькам сквера, цитаты становятся еще более глобальными. Например, из романа «Хождение по мукам»: «Не смерть страшна — сознание бесплодно прожитой жизни томит нас тоской»; «– Ты любишь меня, Даша? – Люблю до самой березки».

В этой березке, в ярких впечатлениях Никиты, создающих образ детства, звучит тема Родины. В сквере она буквально красной линией проходит через пространство цитатой из статьи Алексея Толстого «Родина», опубликованной в газете «Звезда» в ноябре 1941 года: «Родина – это движение народа по своей земле из глубин веков к желанному будущему, в которое он верит и создает своими руками для себя и своих поколений…». Своеобразным многоточием этого «подстрочника» можно считать строчку из романа «Аэлита»: «Во вселенной носится пыль жизни», которая расширяет границы авторского мироздания до космических масштабов.

Границы самого сквера увеличивает свет, исходящий от светлого бетона. Хотя территория совсем небольшая – 40 на 25 метров, — визуально она кажется просторной, не ограниченной какими-то рамками.

В сквере сразу привлекает внимание огромный белый торшер, который в темное время светится и создает камерную уютную обстановку. Его обрамляет круглый стол, за которым можно собраться и посидеть, как дома за чаем. Торшер — «говорящий», а стол — интерактивный, с клавишами. Городской торшер — как образ дома и тепла, он действительно может защитить от солнца и дождя. Круглый стол — символ писательства, символ места, где можно собраться. Он же является героем повести «Детство Никиты» — такой живой предмет со своей историей. Стол же, за которым сидит Алексей Толстой, — как бумажный самолетик, как перо. А сам постамент — как мятая бумага, легкая и воздушная.

У лампы — всегда задушевные разговоры, поэтому торшер — говорящий. Чтобы зазвучал его голос, нужно нажать клавиши на столе. Мы выбрали шесть фрагментов из художественных фильмов, радиопостановок и литературных чтений по произведениям Алексея Толстого: «Петр Первый», «Хождение по мукам», «Приключения Буратино», «Аэлита», «Детство Никиты». Здесь можно услышать и самого писателя: гостям предлагают отрывок из его интервью.

Интерактив на этом не заканчивается. Огромная замочная скважина, как магнит притягивающая детей и взрослых – как ларчик с секретом. Внутри нее – еще четыре волшебных замочка, глядя в которые можно посмотреть известные мультфильмы о Буратино и фильм, посвященный любимцу детворы.

В темное время оживают и кристаллы сквера. Они — хранители литературных образов. Днем они белые, а вечером — с проявляющимися тенями. От них исходят лучи. Так, луч из кристалла, посвященный роману «Хождение по мукам», делит два основных материала сквера — белый бетон и деревянный настил, олицетворяя раскол России начала XX века.

Они же созвучны и высаженным рядом белым и красным розам. Вот такой «дендрологический подтекст» — бэкграунд литературной эпопеи и жизни самого Алексея Толстого. А кусты смородины, растущие в сквере, отсылают нас к «Детству Никиты».

Кристалл, посвященный Петру Первому, символизирует образ ледокола. Луч как будто «пробивает» окно в будущее, соединяясь с постаментом самого памятника.