Выставка «(Не)подвижность. Русская классическая скульптура от Шубина до Матвеева» в Санкт-Петербурге

Выставка на которой экспонат становится актером, а посетитель – его зрителем. Довершает впечатление от уникального опыта и нового взгляда на выставку скульптуры – музыка.

«(Не)подвижность» — первый в России масштабный проект, посвященный русской классической скульптуре. Его особенность в том, что скульптуру впервые выставили без соседства с живописью или графикой, зато использовали «в поддержку» оперу, а саму выставку разыграли на манер театра, где идут постановки и кипит своя таинственная закулисная жизнь. 

Музыку подбирал режиссер Василий Бархатов, он же занимался «постановкой» выставки. Чтобы добиться театрального эффекта, экспозицию разбили на условные сцены, затемнили основное пространство, сделали точечный драматичный свет, а главное — включили оперу: в каждом разделе выставки — свою.

Переходя из зала в зал, зритель как бы попадал из одного петербургского императорского театра в другой, с одной сцены — на другую. И становился свидетелем разыгрывающихся на этих сценах спектаклей, характер, настроение и эпоху которых порой довольно точно подсказывала звучащая здесь опера. Например, подборку носовых украшений для кораблей — один из самых впечатляющих разделов выставки — дополнял вагнеровский «Летучий голландец».

Вдобавок к срежиссированным сценам в выставку было включено несколько разделов, задуманных как отображение театральной реальности: «Гримерка», «Закулисье», «Реквизит». В «Гримерке», к примеру, были расположены зеркала, в которые, словно актеры, которые готовятся к выходу на сцену, «смотрелись» скульптурные бюсты.

Второй этаж выставки был полностью отдан под «кулисы», где, как и в настоящем театре, легко можно было заблудиться. С помощью больших белых полотен архитекторы зонировали второй этаж на отдельные мизансцены, в каждой из которых разыгрывалась своя история.

Впечатлению, что зритель находится в закулисьях театра и наблюдает за действием скульптур, которые, будто оживая и становясь «подвижными», представляют игру в спектакле, способствовал драматический свет, выхватывающий «актеров» из полумрака выставки, подсказанная им сложная игра теней, подиумы разных форм и размеров, а также говорящие надписи на стенах: «Тихо! Идет спектакль».