Выставочный павильон Музея истории ГУЛАГа в Москве

Архитектура здания проявляет метафору тонкой грани между открытостью и закрытостью, свободой и несвободой, информацией и тайной, светом и тьмой, заставляющую задуматься не только о ГУЛАГе, но и о дне сегодняшнем.

Архитектура, как действующее лицо культуры, всегда стремится стать манифестом, самостоятельной и самодостаточной формой художественного высказывания. Павильон – фр. «папийон» – бабочка – изначально палатка, бьющая бабочкиными крыльями тентов в римских садах, конечно, в первую очередь об этом. Сад или парк – персональный рай курфюрста или лорда, идеально организованный или дезорганизованный в соответствии со вкусами эпохи. Павильон в саду – место отдыха от этого рая, и, одновременно, точка, откуда эту красоту можно осознать. Он идеален и временен, как все прекрасное. Что может быть важнее?

Про идею павильона на какое-то время забыли, а затем Дмитрий Барьюдин предложить директору музея построить подобие сарая или барака и нарисовал примерный проект, который по большому счету затем и воплотился в жизнь.

Как всегда, особенно когда речь идет о культурных проектах, в получившемся здании в равной мере соединились функция – музею был нужен большой высокий павильон для экспонирования, художественный образ – несмотря на то, что строился «сарай», павильон получил вполне классические пропорции периптера, выполненного в технологиях суровой деревянной архитектуры исправительно-трудовых лагерей Дальстроя на окраинах СССР, и …немного легенды для привлечения дополнительного интереса и инвестиций для реализации. За последнее отвечала перекличка здания с реальным проектом – ангаром для гидросамолетов на Соловках. Но перекличка весьма условная: исторический ангар неказистых форм был обшит елочкой, причем довольно неровно и через щели между досками пробиваелся свет. Эта «елочка», а с ней и легенда стала обшивкой и сарая-периптера: из-за чего днем павильон заполнен ажурной игрой света и тени, а ночью становится большим, неярко тлеющим светильником, освещающим сад.

Выставочный павильон Музея истории ГУЛАГа в саду Памяти сложнее, чем храм уединенного размышления и интересней, чем соловецкий ангар для гидросамолетов, ставший для него непосредственным прообразом. Это общественное пространство, где обычный сквозняк для посетителя превращается в ветер истории, а беспрестанно меняющаяся игра света и тени навевает мысли о бренности сущего и мимолетности нашего земного существования. И в этом ощущении – почувствовать себя крылом бабочки в саду – внезапно возникает совпадение этого странного периптера под деревянным солнцем в портике с изначальной функцией садового павильона, как его задумывали древние. Споры о количестве жертв в ГУЛАГе проваливаются в дискурсивную трещину и, без яростно спорящих голосов, становится внезапно спокойно и радостно.