Малым по малу: о некоторых итогах конкурса на малые города и исторические поселения

Спустя два года после запуска, конкурс породил, как ни странно, пока еще не столько уникальные общественные пространства (как должен был бы), сколько ряд значимых и в большинстве своем позитивных явлений для архитектуры и урбанистики в целом.

Мы внимательно следили за судьбой конкурса, нацеленного на развитие региональных городов, с 2018 года, когда он прошел первый раз и дал серьезную пищу для осмысления в и исследования, сделанного оператором конкурса — Агентством стратегического развития «ЦЕНТР». Мы опубликовали это исследование в ПР87, посвященном общественным пространствам. Тем интереснее было изучить результаты аналогичного конкурса через «контрольные» два года. 

Дискурс вокруг малых городов

Результаты третьего по счету ежегодного конкурса Минстроя были торжественно объявлены 29 февраля на идущем в связке форуме с соответствующим названием. В первый раз в 2018 году форум проходил в городе Выкса уже после всех защит и итогов, в 2019 году церемонию и выставку победителей объединили с воронежским «Зодчеством», а в этот раз представителей 42 регионов со всей России принимали Тюмень и Тобольск, и несколько дней интенсивного обмена информации с коллегами были, очевидно, значительно эффективнее изучения планшетов на выставке и даже подробных материалов в сети.

Впрочем, гигантский объем проектов, обязанных своим появлением конкурсу, и сформулированные благодаря ему проблемы последние пару лет становились предметом обсуждения на всех мало-мальски содержательных архитектурно-урбанистических конференциях. Если не в виде отдельного трека, как на World Urban Parks Congress в Казани осенью 2019 года, то как минимум в виде тематических сессий, как на Московском урбанистическом форуме. Что само по себе — позитивное следствие, поскольку еще три года назад за хоть на толику интересным региональным проектом стояли исключительно местные энтузиасты, причем энтузиасты с деньгами. Соответственно, воспринимались они как чудо, и никакого массива с намеком на системную методологию сформировать собой не могли.

Собственно, чудеса у нас действительно редки, и после первого конкурса сформировалась разве что «масса». Теперь же можно говорить и о том, что начали оформляться определенные подходы, которые интересно изучать и анализировать.

Урбанистистические и псевдоурбанистические институции

Итоги первого конкурса явно дали понять, что для победы необходимы самые разнообразные компетенции, которые в столицах, может, и привыкли складываться в консорциумы, но в регионах подобные симбиозы были невостребованы и даже не мыслимы. Ну зачем, скажите на милость, нужно социальное программирование и функциональная бизнес-модель, если самая масштабная акция из возможных — замена лавочек и урн? Неудивительно, что лидером по количеству выигравших проектов в 2018 году стал Татарстан (14 грантов из 80 возможных на общую сумму 920 млн руб.): на тот момент направление общественных пространств в республике уже несколько лет, развивалось усилиями помощника президента Наталии Фишман-Бекмамбетовой. Политика Татарстана, подразумевавшая использование только лучшего мирового опыта, вывела регион фактически на первое место в России по благоустроенности набережных и парков.

В 2020 году, согласно результатам конкурса, регионом-лидером стал и соседний Башкортостан: у здешнего главы республики теперь тоже есть советник по развитию общественных пространств, Ольга Сарапулова — урбанист и соосновательница агентства по градостроительному консалтингу Urban Bayram в Уфе. В каждом из пяти проектов-победителей от республики она заявлена как актор.

Нет, конечно, тема благоустройства и до этого активно «осваивалась» различными организациями, но когда в игру вступили не только «миллионники» и не региональные центры, но и остальные 300 с лишним городов, — при том что субсидию ежегодно стали получать 80 из них, — специалисты разного толка начали объединяться с утроенной скоростью. Появились все эти центры пространственного развития, агентства и институты развития городской среды, лаборатории урбанистики и т.д. Большая часть выступают в союзе с архитектурными бюро, беря на себя именно исследовательскую часть. Многие из них ориентированы на определенный регион (Нижегородская область, Калужская область, Удмуртия, Сибирь) и тем самым вызывают больше доверия и более эффективны (у Калужской области в этом году 3 гранта, у Нижегородской — 4), поскольку в конкурсе Минстроя именно знание локальных особенностей и умение с ними работать — сильнейшее конкурентное преимущество. Есть в списке победителей и «старички» отрасли, которые начали практиковать городской консалтинг несколько лет назад — как, например, «Новая земля», об опыте которой мы тоже писали в ПР87. Однако встречаются удивительные случаи, когда совсем молодым компаниям удается добиться охвата всей страны.

Например, абсолютным лидером этого года по количеству победивших проектов оказалась некая «Мастерская №4», или «М4», «засветившаяся» в Смоленской, Мурманской областях, в Чувашии, Удмуртии, Бурятии — всего 13 (!) проектов из 80. При этом в прошлом году они победили на этом же конкурсе с 6 проектами, что тоже впечатляет, учитывая, что до 2017 года об «М4» ничего неизвестно. Что ж, как минимум благодаря конкурсу шанс на свое благоустроенное место под солнцем получают и те архитекторы, которые находятся в самом начале своей карьеры.

Активное и состоявшееся сообщество архитектурной молодежи

Пожалуй, это и впрямь один из самых позитивных эффектов: как минимум 47 проектов из 80 победителей 2020 года, то есть больше половины, были созданы с привлечением молодых архитекторов. Например, проект экопарка «Каялов бор» в городе Россошь Воронежской области Лаборатория МАРШ, известная своей методикой воркшопов-интенсивов, сделала вместе с выпусниками архитектурного факультета ВГТУ (Юлией Седых, Артемом Брусененко и Антоном Логуновым), а проект центральной пешеходной улицы в Вольске выполнялся силами студентов кафедры «Дизайн архитектурной среды» Саратовского технического университета.

Но в большей части проектов молодежь выступает не в компании со старшими коллегами, а самостоятельно: это и московское бюро APREL, и пензенское АБ «ВЕЩЬ!», и казанское ZARF, и самарское TM project bureau. При чем для некоторых из них благоустройство — это ключевое направление работы, на котором они выросли и уже стали профессионалами, и в процессе их творческого становления конкурс однозначно выступил в роли катализатора. Достаточно поверхностного взгляда на проекты-победители 2020 года как на некий срез, чтобы понять, что они разительно отличаются от проектов-победителей двухлетней давности.

Благоустройство как повод для регенерации и активации исторической среды

В 2018 году эксперты отмечали в отношении многих заявок и непроработанность экономических расчетов, и отсутствие социокультурной программы, и стереотипность мышления, когда максимум, на что хватало фантазии администраций — это заставить выбранное сомнительным образом знаковое для горожан пространство современными МАФами. И вообще, услышав про гранты, все поголовно захотели благоустраивать набережные — заявок на них было в 3 раза больше, чем на парки. И были во многих случаях обречены: реконструкция набережной — одно из дорогостоящих мероприятий, субсидия от правительства его скорее всего не покрыла бы (100 млн — это по сути строительство одного приличного двора площадью 1 га). Так что для шансов на победу (а побеждать должны были реализуемые проекты) было просто необходимо искать источники дополнительного финансирования — и рассказывать об этом в конкурсной заявке. Те, кто стоит за проектами-победителями 2020 года, искать деньги явно научились. Причем достаточное их количество не только на устройство дренажа, взаимодействия с речной экосистемой и т.д. По сути во многих проектах благоустройство выступает лишь поводом для того, чтобы отреставрировать дома в историческом центре и перепрограммировать его, вернув привлекательность и активность; чтобы вдохнуть жизнь в памятники промышленной и советской архитектуры; чтобы наделить место может и не новой, но хорошо забытой идентичностью, способной стать магнитом для туристов и драйверов развития для бизнеса. То есть проекты стали намного глубже и продуманнее; перестали предлагать очевидные решения; архитекторы — а они в этот раз, в отличие от предыдущего, привлекались практически к каждому проекту-победителю, что тоже огромный прогресс, — зачастую прорабатывают многоступенчатые решения, которые пусть не сразу, но должны привести к регенерации исторической среды и исторической памяти. Это много больше, чем новые урны и скамейки.

Благоустройство как стимул создания местных сообществ

Взаимодействие с жителями с самого начала фигурировало как непреложное правило конкурса. И если в первых заявках это взаимодействие зачастую обозначалось довольно формально, то изучение заявок 2020 года вызывает стойкое ощущение, что в той же Москве сейчас наберется меньше кейсов по соучаствующему проектированию, чем в какой-нибудь Ивановской области. В команды победителей включены не только специалисты и опытные модераторы по общению с горожанами, но и сами активные горожане, помогающие с исследованиями и собраниями.

Наконец-то шанс на реализацию

Вообще-то это первый вопрос, который мы должны задать себе, размышляя над конкурсом в его третьей итерации, — что происходит с победившими проектами в дальнейшем. И здесь, если честно, похвастаться пока особо нечем. По условиям первых двух конкурсов у муниципалитетов были очень ограниченные сроки на реализацию проекта (и, как следствие, на реализацию субсидии), с еще большей очевидностью обострился вопрос отсутствия в регионах квалифицированных кадров, госсредства поступали с большим запозданием, а без них работа оказывалась практически парализованной.

Конкурс 2020 года — первый, где драконовские правила в отношении сроков изменили. То есть именно у победителей этого года, вкупе с их большей продуманностью в целом, есть шансы быть построенными. 

Определенные надежды дает и объявление правительства РФ о том, что в следующем году объем субсидий этот конкурс будет удвоен, чтобы реализовать все достойные проекты, которых, как все оценили, стало существенно больше.

То есть в скором времени уникальные общественные пространства в малых городах и исторических поселениях должны таки появиться.