Александр Кузьмин: «Конкурсы не должны быть монополией»

Интервью главного архитектора Москвы Александра Кузьмина опубликовано в номере ПР8 с темой «Конкурсы» в мае 1998 года. Оно было до крайности актуально, ведь как раз тогда когда шла работа над постановлением, которое должно было утвердить новые правила проведения архитектурных конкурсов. Кузьмин выступает в беседе с Ревзиным как «единственный европеец» в администрации Лужкова, ратуя за сохранение исторической Москвы и конкуренцию зодчих на архитектурных конкурсах. Он еще не знает, что этим благим пожеланиям не суждено сбыться, а 90-е и нулевые войдут в историю столицы как время беспардонного уничтожения наследия и пресловутого «лужковского» стиля в архитектуре.

Григорий Ревзин:

Обычно обращение к инструменту конкурсов связано со стремлением резко изменить структуру архитектурной жизни. Вы — инициатор нескольких крупных конкурсов и инициатор нового Постановления о конкурсах. Что вас не устраивает в современной ситуации?

Александр Кузьмин:

Это может показаться смешным: я борюсь против собственных полномочий. То положение, которое действует сегодня, — я к нему никакого отношения не имею, и у меня с ним принципиальные разногласия. Сегодня все конкурсы организуются Москомархитектурой. Это не должно быть монополией.

Григорий Ревзин:

Но если не Москомархитектура — тогда кто?

Александр Кузьмин:

Моя позиция заключается в том, что организатором конкурса может быть кто угодно. Программа конкурса должна согласовываться с Москомархитектурой. А организатором может быть любой.

В чем главная задача главного архитектора города? Это, во-первых — выработка общей градостроительной политики, а во-вторых — привлечение в город как можно большего числа хороших архитекторов. Система конкурсов — это привлечение хороших архитекторов под принятую политику.

Григорий Ревзин:

Какую политику вы имеете в виду?

Александр Кузьмин:

Москва — исторический город. В нем есть исторические константы, которые мы должны сохранить. Для сохранения самое важное — обезопасить город от любых субъективных решений. Мы должны принять четкие правила игры в городе. Регламентировать функциональные схемы, высотные схемы, ландшафтные схемы. Если мы играем по этим правилам игры, тогда и конкурсные правила должны присутствовать в этой схеме, быть в нее встроенными. Западный опыт — я имею в виду Европу, тот же Рим, Париж, Берлин — находит возможность согласовывать задачи сохранения исторической среды с конкурсами. Я хочу достичь того же.

Григорий Ревзин:

Насколько я понимаю, это достаточно сложная средовая парадигма и…

Александр Кузьмин:

Я, прежде всего, основываюсь на идеях Алексея Гутнова.

Григорий Ревзин:

Непонятно, как при таком уровне сложности исходной концепции вы отдаете конкурсы «кому угодно»? Ведь нужно, чтобы организатор конкурса знал и разделял эти идеи?

Александр Кузьмин:

Не нужно. Средовые идеи мы превращаем в документы. Нужно, чтобы в программу конкурса была заложена основа того, что в городе уже принято как закон. После подписи на программе главного архитектора города или лица, которому он это поручил, программа становится документом.

Григорий Ревзин:

А как быть с жюри? Нужно, чтобы жюри разделяло эту идеологию, принимало программу. А организатор конкурса — случайный?

Александр Кузьмин:

Случайность организатора не означает случайности жюри. Это разные вещи. Жюри хотел формировать Союз архитекторов. Они, кстати, хотят согласовывать и программу, я, правда, не понимаю — зачем, но я — не против, хотят — пусть согласовывают. Я предложил — у нас есть несколько официальных органов. Москомархитектура. Союз архитекторов. Московский Союз. Две Академии архитектуры. Вот есть пять организаций, давайте сделаем общий рейтинг. На основе его выделим, скажем, 70 человек в конкурсную коллегию. Из этой коллегии будет формироваться жюри по принципу лотереи. Причем — хотите шарики в Союзе вытаскивать — нет вопросов. Но на одну треть жюри определяет заказчик. Не Москомархитектура, а именно заказчик.

Григорий Ревзин:

Все прошедшие конкурсы были закрытыми и оплаченными. Если вы вводите принципы свободной конкуренции с организаторами конкурса, надо полагать, с архитекторами будет то же самое?

Александр Кузьмин.:

Этот вопрос меня меньше интересует. Моя задача — получить проект, соответствующий общей градостроительной политике. Вы удивитесь, но я очень доволен результатом конкурса на Боровицкую площадь. Тем итогом, который подвел мэр. Победил не самый красивый проект, но он соответствует статусу охранной зоны.

Григорий Ревзин:

То есть система закрытого конкурса организаций Вас устраивает?

Александр Кузьмин:

В новом Положении записано, что к участию в конкурсе приглашаются только физические лица. Я согласился с этим. Хотя я считаю, что это могло бы быть и не так. В действующих условиях я получаю большее количество проектов за те же деньги.

Григорий Ревзин:

Можно объявить открытый конкурс и получить очень много проектов за меньшие деньги.

Александр Кузьмин:

Открытые конкурсы предусмотрены. Но здесь надо разделять две группы вопросов. Есть градостроительные проекты, как Остров (1) сегодня, и есть конкурсы на объект.

Конкурс на объект — здесь открытый конкурс уместен. Здесь самое принципиальное, что должно возникнуть после конкурса, — это сертификационное свидетельство, дающее право на реализацию. На этом месте этот автор строит это здание. А если после конкурса на то же место пришел другой — мы говорим: извините, нет. Мы пытаемся прийти вот к чему. Ясно, что автор не всегда будет продолжать проект. Например, не захочет. Но чтобы было его сопровождение объекта. А если инвестор привел другого человека и с другим проектом — ну что же, повторяй весь круг, который прошел этот проект. Лужков одобрил это. Свидетельство должно войти в состав исходной разрешительной документации на строительство.

Григорий Ревзин:

А градостроительные проекты?

Александр Кузьмин:

Что может быть результатом такого конкурса? Я имею в виду административные последствия. Есть такое понятие — территориальная функция архитектора. Вот Остров. Выиграл Боков. Почему бы теперь на Стрелку не передать права территориального управления Бокову? Но вы понимаете, Бокову я могу это доверить. А, предположим, выиграл бы тот же Михаил Филиппов. Ленинградец. Как он будет вести эти территориальные функции, когда он не знает правил игры в городе?

Григорий Ревзин:

А система двухступенчатых конкурсов?

Александр Кузьмин:

На такие объекты, как Остров, я смысла в первой ступени не вижу. И потом. Вот, предположим, выиграл… Улькин (2). Он уже один раз выиграл. Но организовать процесс строительства по такому проекту одиночке просто не под силу.

Григорий Ревзин:

То есть на градостроительные объекты открытых конкурсов не будет?

Александр Кузьмин:

Нет, почему же. В каких-то случаях надо найти именно градостроительную идею. Скажем, Нагатинская пойма или какой-то другой участок города. Ведь зона, которая перекрыта ЭКОСом, охраной памятников и прочее, — она составляет в городе 7%. Просто здесь очень выгодно строить. А вся остальная территория? Там, кстати, и мэр не сдерживает — ни со стеклом, ни с прочим. Здесь может быть открытый конкурс.

Григорий Ревзин:

Кстати, о мэре. Вы говорили, что Боровицкая площадь Вас устроила. Но когда читаешь протоколы жюри, они производят странное впечатление. Жюри собралось, решило: передать полномочия общественному совету с участием союзов, академий, ЭКОСа и т. д. Общественный совет собрался — решил передать полномочия Совету при мэре. Каждая инстанция отказывается брать ответственность и апеллирует к мэру. Архитекторы отказываются от своего права судить. И, насколько я понимаю, в новом Постановлении специально предусматривается система «парижских конкурсов», где все остается точно так же.

Александр Кузьмин:

Пока, к сожалению, нет. Но я считаю, что в наших условиях — это нормальная практика. Это мое мнение. Тут не надо ссылаться на Париж, это наша система принятия решений. Иначе может получиться, что в результате конкурсов выигравший проект не будет реализовываться.

Григорий Ревзин:

Но сама процедура конкурсов должна способствовать тому, чтобы в московскую архитектурную жизнь приходили новые фигуры. Те, кто были в оппозиции. А если у нас сохраняются закрытые конкурсы с мэром во главе жюри — все будет то же самое.

Александр Кузьмин:

Я говорил: задача — привлечь в город как можно больше хороших архитекторов. Те, кто раньше считались в оппозиции, — они все в работе на сегодняшний день. Не только через конкурсы. Асадов — он уже захлебнулся от объектов. Киселев — точно так же. Кто оппозиция?

Григорий Ревзин:

Есть еще следующий слой — бумажники. Очень сильные игроки на конкурсах.

Александр Кузьмин:

Бумажники — это не следующий слой. Они того же поколения, что и я. С Мишей Хазановым мы с одного года. Мишу Белова я старше года на два или на три — я его помню в институте. И если взять того же Белова — он сейчас построил «Принцессу Турандот», «Лего» его работает в городе. Он сейчас прошел градостроительный Совет с проектом по Арбату. Миша Хазанов — он сейчас занимается «Торпедо». Уткин? Он сейчас проектирует объект в зоне Хамовнических казарм. Очень интересный, вкусный, я бы сказал, объект. Аввакумов? Мы пытались его привлечь к работе на Гостином дворе. Мне нравится его проект, но его надо было перерабатывать — а он хлопнул дверью. Мне кажется, бумажная архитектура в том виде, в котором она была тогда, сегодня уже не существует. И бумажники — они тоже люди разные. Просто есть порода людей, которые не нацелены на реализацию. Но я думаю, что в принципе конкурсы хороший сюжет для привлечения их к реальной архитектуре.

Григорий Ревзин:

Мне как журналисту все-таки кажется, что существование рядом систем «конкурсов мэра» на самые значительные объекты и открытых демократических конкурсов на второстепенные объекты — это взрывоопасная ситуация.

Александр Кузьмин:

Посмотрим. Я считаю, что конкурсы на разные объекты не могут идти одинаково. Но мне кажется, эту систему — всю в целом: и с жюри, и с согласованиями — надо сделать временной. На год, например. На два года. Надо посмотреть, как это будет работать.

(1) Речь идет о заказном конкурсе Москомархитектуры на архитектурно-планировочное решение стрелки Болотного острова, самые заметные проекты в котором представили Андрей Боков, Александр Асадов и Михаил Филиппов. 

(2) Советский и российский архитектор Борис Улькин (1938–2007) выиграл конкурс на градостроительное решение Манежной площади с проектом, который предусмативал воссоздание часовни Александра Невского и устья реки Неглинки, организацию под площадью транспортной развязки за счет продолжения Тверской улицы, а также сооружение восьми подземных ярусов с театром, художественными салонами, детским центром при музеефикации следов исторической застройки, открытых при раскопках. Уже после начала строительных работ проект Улькина был отправилен на экспертизу британским компаниям Bovis и Lambert Scott & Innes, которые признали его экономически нецелесообразным. В дальнейшем ведение альтернативного проекта, предусматривающего возведение лишь трех подземных уровней, было передано «Моспроекту-2» в мастерскую Дмитрия Лукаева.

Фото Артем Житенев / mn.ru