Наталья Лобанова: «Не могу сказать, чтобы я нуждалась в чьей-то защите»
Архивное интервью из ПР70 с темой «Город женщин»: о профессиональной независимости и достоинстве.
Евгения Гершкович: Архитектура — мужская профессия?
Наталья Лобанова: Что за категоричность? Это такое же заблуждение, как слова о том, что женщина за рулем — катастрофа. Куда больше катастроф случается по вине мужчин-автомобилистов, самоуверенно вытворяющих всякую ерунду на дорогах. То же самое и в архитектуре.
ЕГ: Почему ты выбрала профессию архитектора?
НЛ: У меня была дилемма: стать вольным художником, то есть пойти в художественный вуз, или же заняться какой-то более структурированной деятельностью, связанной с творчеством. Остановилась на втором варианте и поступила в МАРХИ. Когда я была студенткой, то полагала, что мое будущее — это служба в «Моспроекте». Перспективка так себе, но никакой альтернативы на горизонте не было. Только под конец обучения увидела, что диапазон все-таки шире.
ЕГ: То есть работать в «Моспроект» ты так и не пошла?
НЛ: Ну, распределение никто не отменял — пришлось там сколько-то отсидеть. Я попала в 17-ю мастерскую «Моспроекта-2», которая занималась историко-архитектурными обследованиями. Мне было там так невыносимо скучно и грустно, что я через год сбежала. С тех пор ни в каких организациях уже не работала. Хотя нет, был небольшой период, когда я сотрудничала с Александром Асадовым. На рубеже восьмидесятых и девяностых все занимались всем. Мы, в свою очередь, попробовали себя в интерьерном дизайне, полиграфии, иллюстрировании, корпоративном дизайне… Помню, словарь издали в картинках. Вообще, наше архитектурное образование универсально. Тем оно и замечательно.
ЕГ: Нет профессиональной обиды, что не зовут в Москве строить? Ты вообще хочешь в столице чем-нибудь отметиться?
НЛ: Может, иногда она и возникает. Но сейчас для меня куда важнее видеть конечный результат своей работы, чем участвовать в больших шумных проектах, которые еще неизвестно, чем обернутся. Думаю, я бы даже и не смогла всем этим заниматься. Я слишком хорошо знаю, как работает вся эта система, как принимаются решения. Той работы, что у меня есть сейчас, более чем достаточно, даже с перебором. Впрочем, не исключаю, что отношение студии «АРХ4» к московским конкурсам в ближайшее время изменится.
ЕГ: Понятно, ты за достоинство. Мужчины в этом смысле, кажется, не столь принципиальны?
НЛ: Всем порой приходится действовать жестко и не очень красиво. Но когда есть возможность не толкаться локтями, лучше этого не делать. Партнер нашего бюро Иван Чувелев, к примеру, на вопрос о конкурсах всегда очень четко отвечает: «Оставьте меня в покое, я в это не играю». Хотя конкурсы конкурсам рознь. В некоторых мы все же участвуем. В качестве примеров могу привести конкурс на застройку Пречистенской набережной, района города Пушкина в Ленинградской области, центра Мытищ. Последний конкурс, который мы делали, — поместье неподалеку от Нью-Йорка.
ЕГ: Как у вас роли распределяются? У тебя, мне кажется, довольно жесткий, в чем-то мужской характер.
НЛ: Ну да… (смеется). Не могу сказать, чтобы я нуждалась в каком-то прикрытии, в чьей-то защите. Многие проблемы разруливаю самостоятельно. Что касается распределения ролей, то у каждого из нас свое направление. Мне больше нравится работать с деталями, но это возможно лишь в рамках частного домостроения.
